- Как погиб Джулиано? – все же пересилил себя Артем, тронул девушку за рукав и потянул дальше, прочь от колоннады. Виттория даже шаг прибавила, словно торопилась оказаться как можно дальше от этого места, а, может, и от него самого тоже.
- Заговор. Многим не нравилось влияние Медичи во Флоренции – их власть и народная любовь были слишком сильны. К тому же Лоренцо тогда уже покровительствовал искусству: художникам, философам, поэтам. Это только увеличило его авторитет среди людей, а банк Медичи стал самым крупным в городе. Другим банкирам это не нравилось. В конце концов, эта неприязнь вылилась в полноценный заговор, в котором приняли участие несколько банкиров во главе с Якопо и Франческо Пацци, пара священников, купец, архиепископ Пизы и герцог Урбино. Даже папа римский их поддерживал.
- Которому Боттичелли расписывал Сикстинскую капеллу?
- Да, Сикст IV. Все они считали Медичи тиранами и якобы радели за восстановление Флоренции как свободной республики. В планах было одновременно убить Лоренцо и Джулиано во время мессы в соборе святой Марии. Но получилось только с Джулиано – девятнадцать ножевых ранений. Лоренцо отделался шрамом на шее. – Виттория помолчала, словно все еще собиралась с мыслями, и ее голос по-прежнему звучал глухо и неестественно. – Основных заговорщиков схватили в тот же день и повесили на окнах Палаццо Веккьо.
- И после этого Боттичелли написал портреты заговорщиков, – закончил за нее Артем, погруженный в свои мысли настолько, что не замечал встречных туристов и то и дело на кого-нибудь натыкался.
- Не всех. Человека, который нанес смертельные удары, Бернардо Бандини, нашли только через год после заговора в Турции. Султан Мехмед выдал преступника, и его повесили. Портрет Бандини вместо уехавшего на заказ Боттичелли заканчивал Да Винчи.
- А Медичи?
- Их авторитет стал еще прочнее, весь город им сочувствовал.
Повисла тишина, и впервые за все время прогулки Артем был ей рад.
Странная история. Вроде бы незнакомая, но в то же время... Нет, он точно слышал ее впервые!
Но вот история с фресками не давала ему покоя. Еще и Виттория поглядывала на него, как на ненормального, и это тоже нервировало.
Может, все-таки Лука что-то рассказывал? Во время учебы? Вот в памяти и отложилось.
Хотя это не объясняет, почему он с такой легкостью ориентируется в этом лабиринте совершенно одинаковых улиц.
Шагавшая справа от него итальянка притихла, тоже думая о чем-то своем. Артем все бы отдал, чтобы в эту минуту узнать, прочесть ее мысли. Время от времени краем глаза он замечал, как она на него косится, но стоило ему повернуть голову, как Виттория отворачивалась.