Мокрыми ступнями на плитку, ладонью по чуть запотевшему зеркалу…
Окинула отражение внимательным взглядом…
Не знала, что делает терапия, которую она принимала, внутри организма, но внешне результат был неплох.
Она снова чуть поднабрала — до появления излюбленной Ваниной задницы размером с ладонь, уверенная двоечка вернулась на свое место, даже остренький животик умудрился появиться… Маленький, совсем незаметный под одеждой, но если без нее…
Ксюша взяла в руки полотенце, стала быстро перетирать волосы…
Все не ограничивалось изменениями фигуры и мучающими ночными фантазиями, в ней будто жажду жить снова зажгли. И она прекрасно понимала, что эффект это временный, но… В последний раз так — почти нормально — себя чувствовала давным-давно. Уже даже плакала намного реже, несмотря на постоянные скачки настроения. Реальная тоска нападала изредка.
И это с одной стороны радовало, а с другой… пугало. Потому что теперь Ксюша могла смело себе признаться — она не хотела, чтобы ей легчало, как обещали когда-то. Она хотела продолжать любить Бродягу. А если любить его теперь — значит страдать, тогда и страдать она тоже хотела.
Завернувшись в полотенце, Ксюша направилась на кухню, заварила зеленый чай — кофе теперь нельзя, села на стул… На тот же, на котором сидела в ночных воспоминаниях, представила, что смотрит не на закрытый гриль на пустом столе, а на спину Вани, который жарит мясо… Представила, как он разворачивается, подмигивает.
— Три минуты на одной стороне жарю, потом переверну.
И сколько бы лет они ни были женаты, сколь бы откровенными друг с другом ни были, она снова краснеет… Даже от воображаемых слов воображаемого Вани.
После завтрака, который сегодня был неспешным благодаря времени, сэкономленному ранней побудкой, Ксюша оделась, уложила волосы, забросила в сумку все, что должно было пригодиться, понеслась в подъезд…
Она еще лифт ждала, а Макс уже набирал, будто чувствовал…
— Алло, Ксения Игоревна, я на месте.
— Доброе утро. А я спускаюсь.
Она улыбнулась, он тем же ответил.
Когда увидел, как она из подъезда выпорхнула, еще раз улыбнулся.
Изменения замечала не только она сама — окружающие тоже. И как-то так случилось, что самым внимательным и частым окружающим был он.
Ксюша с каждым днем все хорошела, а Максим чувствовал, как давящий на совесть камень отпускает…
Это ужасно, конечно. Но, кажется, она начала справляться. Вот только неизвестно, что будет, когда Бродяга вернется. Лишь бы не по новой…
— В офис? — Ксюша юркнула в машину, скукожилась немного… Пора на одежду потеплей переходить, а то что-то она погорячилась с тонкими чулками и короткими ботильонами.