— Мы до квартиры не дошли. Ты подвиг не совершишь, — захлебываясь горячим воздухом, выдаю я и дивлюсь собственному красноречию. Я, наверное, даже на своих похоронах болтать буду.
— Плевать.
Вот и весь ответ.
Против ли я? Против вот этих вот жадных ладоней моего совершенства, которыми он задирает мне платье?
Ни словом.
Весь мой мир сводит яростным “Хочу” с самого утра — лишь стоит только задеть взглядом идеальный профиль Давида Огудалова.
Я не знаю, в чем дело. У меня ведь не такой адский недотрах, чтобы я так бросалась на мужика, и в общем и целом я обычно весьма хладнокровна, но этот мальчик сорвал мне крышу еще тогда в галерее. А последний час — это вообще самый лютый ад, в течении которого хорошо что я была пристегнута и в наручниках.
Нет, правда, я ужасно хотела тянуться к нему, прикасаться к нему, будто между нами были протянуты тысячи нитей, что тянули нас друг к дружке.
Нужно просто смириться, этот мальчик — идеально соответствует моим вкусам. И я его смертельно хочу, и единственный способ с этим справиться — дать волю этому хотенью.
Богов мне хотеть можно.
И все летит на пол лифта — его пальто, мой тренч и шарф, ставший моим же трофеем.
И меня разворачивают лицом к стене, практически впечатывая в неё лицом.
Как в первый раз. Снова.
Весь мир в лихорадке, бьется и гнется, будто пытаясь еще сильнее сжать вместе меня и Давида.
Можно ли сильнее?
Я сомневаюсь…
Движения рваные, суетливые, видно, что и мой мальчик очень долго терпел.
Мою ладонь прижимают к той самой кнопке “Стоп”,
— Держи, богиня, не отпускай. А мне нужны обе руки, — ехидно замечает мой сладкий Аполлон.
Обе руки ему нужны, вот вы посмотрите…
Да, да, посмотрите. А я толком не замечаю ничего, ни когда он успел сдернуть мне колготки до колен, лишь только понимаю, что да, уже стою с голой задницей, и Давид впивается в мою ягодицу зубами.
И нет, сейчас уже ничего не надо, никаких прелюдий. Когда ладонь моего бога ныряет в мои трусы — там уже все сырое, выжимать строго над раковиной.
— Надя… — его голос — хриплый, рычащий, голодный. Такой, что дыбом волосы встают не только на затылке, но, кажется, и на спине. Какой он потрясающий, все-таки…
— Трахни уже меня, — в отчаяньи выдыхаю, потому что еще пара минут ожидания — и я точно свихнусь. — Пожалуйста.
Его два раза просить не надо. Звякает пряжка его ремня, крепкие ладони заставляют меня выгнуться сильнее.
Нет никаких “предварительных прикосновений”, Давид просто засаживает в меня член, будто с размаху, вышибая дух, заставляя меня подавиться собственным криком.
Зажимает мне рот ладонью, и я впиваюсь зубами в его пальцы. Да, точно, тут куча людей над нами и время еще вполне себе летное. Услышат.