Снова толкается в меня…
Господи…
Кажется, я схожу с ума.
Ну это же все для девчонок, весь этот “экстрим” с сексом в первом попавшемся месте… И я еще позавчера бы сморщила нос и сказала бы, что я слишком стара для этого дерьма, и дайте мне мою кроваточку с ортопедическим матрасиком, а сегодня…
Сегодня меня просто не спрашивают, меня дерут в лифте, как первокурсницу, с которой приспичило быстренько “сбросить напряжение”, и я сама не отпускаю побелевших от напряжения пальцев от заветной кнопки…
Ох, не могу…
Я сейчас сгорю заживо, потому что захлебнусь, утону в этом чертовом горячем океане.
Давид…
Давид — как характеристика того, что со мной происходит подлинное безумие. Лакмусовой бумажки можете не предлагать. Никаких сомнений — безумие и есть.
Давид — как маркер перегрева, когда взрыв — вот он, вот-вот, вот сейчас…
Давид — мой ехидный мальчик, пока я прихожу в себя после оргазма, пока вокруг меня еще кружат черные мушки, прижимается ко мне еще крепче, и насмешливо спрашивает.
— Еду сюда закажем, или все-таки дойдем до моей квартиры?
Давид Огудалов довольно давно не поднимал себя любимого в шесть утра.
А после того как полночи потратил на то, чтобы вытрахать одну нахальную богиньку до такого состояния, что она умудрилась сорок минут проваляться, лишь только ловя ртом воздух, и при этом не сказала ни слова…
Ни слова!
Вот это было достижение, достойное того, чтобы за него выпить.
Но нельзя сказать, что оно далось Давиду просто.
Короче, просыпаться после такой напряженной ночи было паршиво.
Почему проснуться все-таки приходится? Потому что кто-то, не имеющий ни стыда, ни совести взял и поднял жалюзи. А сторона у спальни была восточная, рассвет всегда начинался отсюда. А весной утро начинается рано.
Нет, жалюзи, конечно, свет рассеивают даже открытые, в лицо свет не ударяет. Но его просто вдруг становится много, поэтому Давид и просыпается. А потом перекатывается на бок, скользя взглядом по спальне в поисках “пропажи”.
Этой пропаже есть что предъявить помимо поднятых жалюзи.
Самый главный её грех — это побег из постели.
Ну по крайней мере — сейчас кажется именно так.
Эта квартира Давида Огудалова может показаться нежилой. Здесь и в самом деле самый минимум мебели, стены отделаны почти белыми обоями “под покраску”, недавно закончили основную часть ремонта, а до косметического у Давида никак не доходят руки. Он вообще подозревал, что ему будет не до того, и квартиру он продаст вот так, нетронутую.
И уж потом пусть новые хозяева с ремонтом возятся.
Нет, можно было сделать индивидуальный дизайн-проект, отремонтировать силами своей же фирмы и продать квартиру дороже, но “чистая” квартира продастся быстрее.