Резкий глубокий вдох приподнимает грудь Титова. Сжимая руки в кулаки, цепенеет. Безжизненный и спокойный.
Внешне.
Внутри пытается справиться с теми болезненными эмоциями, которые вызвали ее слова. Смотрит на высокомерную маску Евы, сохраняя неестественную неподвижность. В то время как адреналин уже подогревает и отравляет его кровь, и все мышцы в теле приходят в нервный тонус.
Молчит. Выжидает, когда Исаева поднимет дрожащий веер ресниц и встретится с ним своими лживыми проклятыми глазами.
И это происходит.
Выманенная отсутствием какой-либо реакции с его стороны, собирается взглянуть в лицо Титова лишь на мгновение. Но, столкнувшись взглядом с его горящими глазами, видя в этом пламени свое размытое отражение, забывает обо всех своих изворотливых приемах.
Приоткрывая губы, хватает воздух. Чувствует, как он горит на губах и обжигает холодом горло.
— Нет на меня времени? — напряженно переспрашивает ее Адам.
У всех его близких с периодическим постоянством нет на него времени. Ничего необычного. Это, сука, чистая классика. Но Исаева… Как она, мать вашу, может так говорить? После всего, что было. Адам бросал все дела, если она нуждалась в нем. Он, черт возьми, вопреки всему ставил ее на первое место.
«Господи…»
Ева Исаева — это вредная привычка, что способна его убить. Сломленный падший ангел с темными мыслями. У нее черное сердце. Только сейчас Титов хочет его больше всего на свете.
Он ради Евы влез в такое дерьмо… Вскрыл информацию, вес которой оказался на порядок выше того, что он мог даже предположить, слушая предостережения старухи. Отдыхая по несколько часов в сутки, направил все свои силы на поиск путей решения поставленной задачи.
Для нее.
— Что тут скажешь, Адам? Я тороплюсь.
— Есть кое-что исключительно важное. Выслушай меня.
— Не думаю, что это того стоит. Я, правда, не могу задерживаться, — рассеянно оглядывается. — Не сегодня. И возможно… — делает паузу, чтобы перевести дыхание и не выдать волнение тем, что вынуждена произнести, — очень не скоро. Эта игра стала утомительной. Перестала быть интересной. Давай сделаем паузу…
— Отлично, — едко выпаливает, разжимая пальцы так стремительно, будто кожа Евы становится опаляющей. — Можешь убираться в свой гребаный замок. Я больше не держу.
«Я больше не держу…»
Слыша эти слова, она старается дышать ровно и глубоко. Ощущая, как напряжение скручивает все ее внутренние органы, упрямо пытается внушить себе, что это для нее ничего не значит. Отступает от Титова на шаг, но не может уйти.
И он тоже замирает.
Выжигают друг друга глазами. Наперекор всему, ждут друг от друга поспешного и бескомпромиссного аннулирования сказанного.