— Да, схватки начались, но пока еще коротенькие, — сглотнув, ответила она и сама быстрее зашагала вверх по лестнице, я сразу же прибавила скорости, нагоняя ее.
В спальне Олеся открыла одну из тумб.
— Все здесь. Я просто боялась складывать в сумку. Помнишь же, как с Маришей было?
Еще бы. Такое не забудешь. Как только я привезла Олесе тапочки, которых ей не хватало, в то же утро она и уехала рожать. Пока я сидела на парах и ни о чем даже не догадывалась, Олеся мучилась, являя на свет мою будущую крестницу. Я присела на корточки и начала закидывать содержимое тумбы в сумку, лишь с запозданием вспомнив, что мне нельзя сейчас сидеть на корточках. Это вроде как вредно. Знать бы еще почему… но я все же опустила одно колено на пол.
— Карин, там большая голубая пачка с прокладками специальными. И где-то должна быть маленькая упаковка с трусиками сетчатыми.
— Зачем тебе сетчатые трусы? — Еще чуть-чуть, и мои глаза, наверное, полезут на лоб.
— Они одноразовые. Господи, Карина, ты можешь не спрашивать! — закричала Олеся. — У меня все белье насквозь мокрое.
— На. — Я протянула ей нужные средства гигиены, и подруга поспешила в душ.
Моя помощь ей там не понадобилась. Слава богу.
Ехала я на скорой вместе с Олесей – наверное, лишь из-за договоренности Глеба. Но в клинике подругу все же куда-то увезли, оставив меня посреди огромного зала, я и опомниться не успела, как на меня налетел Глеб.
— Все хорошо, — шепнул он мне в макушку, приобнимая за плечи, и куда-то повел.
Кого он пытался в этот момент успокоить, меня или себя, я не знала. Но была ему благодарна, а еще безмерно рада за подругу, что той достался такой золотой мужчина. Жаль лишь, что нашелся он после того, как она напоролась на знатного мудака. Хотя это вселяло в меня надежду. Вдруг я тоже после своего мудака встречу достойного мужчину…
О том, что я мысленно называла Марка своим, хоть и мудаком, хотелось поежиться. Пока мы с Олесей ехали в машине скорой помощи, Марк звонил мне дважды. Я даже скидывать его не стала — много чести, — просто отрубила полностью звук на телефоне, и все.
Немного погодя в клинику приехала мать Глеба, женщина оставила Маришу на няню. Появившись на пороге помещения, в котором мы ожидали, она тут же порывисто обняла уже порядком взъерошенного Глеба и повела его к удобному диванчику.
Вавилов же до прибытия матери только и делал, что метался из угла в угол, постоянно повторяя, что никогда в жизни больше не станет слушать Олесю, ведь он настаивал на совместных родах, подруга же его отговорила, и чисто по-женски я ее понимала. Да и вряд ли Вавилову стало бы спокойнее, наблюдай он все это время за Олесиными мучениями.