— Даже тогда. Почему-то казалось, что Эдуард Михайлович опомнится.
— Если бы не открывшиеся каналы, не опомнился бы.
— Пути Господни неисповедимы, — мама поставила на стол чашку с остатками чая. — У Него всегда есть план.
— Или это — всего лишь стечение обстоятельств, — предположил я.
— Не говори так, — улыбнулась мама, — ничего не бывает просто так. Господь ведёт каждого.
— Мам, ты знаешь, сколько я видел парней, которые погибли просто так? И давай не будем об этом.
Я на автомате называл её мамой — так было привычнее.
— Ладно, как скажешь, — покорно согласилась она.
— Какая разница, как я скажу? Не в этом суть.
— Главное, что ты теперь — князь Востряков. Я очень рада этому. Я горжусь, что мне довелось тебя воспитывать.
— Вы для меня всегда останетесь семьёй, — заверил я. — Востряковы избавились от меня, как только узнали о моей ущербности.
— Ну что ты говоришь? — мама укоризненно посмотрела на меня. — Если у отпрыска отсутствуют открытые каналы, его исключают из рода — таков обычай, ты же знаешь это.
— Да плевать. Факт остаётся фактом. Я им нужен только потому, что у меня появилась сила. Вот и всё. А вы с отцом, ты, Костя, Люда меня растили, заботились, как о своём ребёнке, и я вам благодарен за это.
— Да ладно, я и понятия не имел, кто мой младший брат, — усмехнулся Костя.
Он уже не злился на меня. Или делал вид, что не злился.
— Ты ещё злишься? — спросил я. — Считаешь, что я виноват в том, что произошло с Ирой?
Костя поджал губы, думая, что ответить.
— Я тебе всё сказал, что считаю, — произнёс он.
— Возможно, ты прав… в некоторой степени. Но ты не видишь ситуацию в целом.
— Ей сейчас очень плохо, — сказал Костя. — Я звонил вчера. Ира тяжело переживает случившееся.
— Я знаю. И мне тоже больно от этого. Я о ней позабочусь, обещаю.
Костя пожал плечами:
— Мы все заботимся в меру сил.
Я решил открыть намерение, которое созрело у меня после вчерашнего разговора с Николаем. Я думал об этом весь вечер и всё утро, взвешивал «за» и «против», стараясь понять, на какие подводные камни могу нарваться. И, наконец, решился.
— Что скажете, если я возьму Иру в качестве второй жены? — спросил я.
Мама и брат с удивлением посмотрели на меня.
— А мы-то что? — равнодушно произнёс Костя. — У Николая Эдуардовича спрашивай. Теперь он — глава семейства.
— Это было бы чудесно, — расплылась в улыбке мама. — Уверена, лучшей судьбы для Ирочки невозможно и представить. А для нас — честь большая.
— Она уже знает, кто я? — спросил я.
— Нет, мы и сами только вчера узнали.
— Хорошо. Я сам скажу, ладно? На днях заеду, и мы с ней поговорим. Хочу, чтобы она узнала всё от меня лично.