— Я хочу Эванжелину, — выдает старик.
Сначала мне кажется, что я ослышалась. Как можно меня хотеть? Зачем я вообще ему?
— Эванжелину? — тоже удивляется Лейтон. — Зачем она вам?
От изумления он даже забывать лебезить, и вопрос получается немного резким. Это явно не нравится лэрду, и он недовольно хмурится.
— Не твое дело щенок, — приподнимается над столом Хендрик.
— Да-да, вы правы, — снова начинает играть роль подлизы Лейтон. — Но я не могу. Эва помолвлена с графом Эмереем.
— Так отмени помолвку, — плюхается обратно в кресло мужчина.
Нет, Лейт, нет! Сжимаю кулаки от бессилия, и закусываю до крови губу.
— А пока ты думаешь, я тебе кое-что покажу интересное, — принимается раскладывать чуть желтоватые прямоугольнички на столешнице гость. — Это твои долговые расписки. Я их выкупил… Все до единой. И, пожалуй, тут гораздо больше долгов, чем способен покрыть твой дом.
У зятя дергается кадык, а лоб снова потеет.
— Я согласен, — выдавливает он, а у меня в душе разливается странное оцепенение. Словно я умерла там, внутри, словно я не могу больше ничего чувствовать. Возможность жить нормальной жизнью ускользает, как песок сквозь пальцы, и граф, и маленький больной мальчик, и дом с садом на берегу темно-синего моря…
— Вот и чудесно, — треплет его по щеке лэрд Хендрик и начинает собирать векселя.
— Неужели она стоит всего этого? — изумленно спрашивает Лейтон, обведя рукой бумаги на столе.
— О, щенок, она стоит намного больше, — мечтательно закатывает глаза старикашка, едва не давясь слюной.
В этот момент я отчетливо понимаю, что он знает мою тайну.
Сбежать в свои покои становится делом нескольких минут, а там я уже строчу записку Теодору. Он может помочь. Должен. Я ему тоже нужна.
Буквы прыгают как сумасшедшие, строчки ползут то вверх, то вниз, порой их украшают уродливые кляксы. Но это не важно, главное, что суть послания понятна.
Посыпаю песком листок, просушивая чернила, аккуратно сворачиваю и бегу искать посыльного.
Ах, если бы Лина не уехала проведать больную мать, то тут вопроса даже бы не возникло, но ее нет, а мне срочно нужно найти кого-то, кому я могу доверять.
Сунув записку в руку поваренку на кухне и приплатив целый серебряный пенс за услугу, возвращаюсь в свои покои. Теперь остается только ждать. Ждать и надеяться.
Когда моя дверь с грохотом отворяется, а в комнату влетает разъяренный Лейтон, я уже понимаю, что ничего не вышло.
— А ты мерзкая соглядательница! — кричит он, брызжа слюной, и больно хватая меня за руку. — Как ты посмела за мной подсматривать?
Пронзительно вскрикиваю, чувствуя, как он выворачивает мое плечо.