— Так, постучимся, Колька и откроет, — губы старушки растянулись в зловещую улыбку. «Значит постучать». Ладно там посмотрим, сейчас надо было лишить бабку оружия и попытаться договориться.
— Потом тело поместим сюда, — баба Нюра показала на стену, и тут я только заметила множественные отверстия, словно кто-то рыл проходы. — Там лежат мученики, спасшие невинных девиц от гибели. Да, и ты там будешь, моя хорошая. Спасительница наша.
Старушка погладила лицо жертвы, которая сдавленно стонала, откинула простынь с головы и я с ужасом увидела длинные темные волосы. Ноги сами подвели меня к гробу. Там лежала моя… Маринка! Зареванная, с размазанной тушью по щекам, глаза широко раскрыты и полны отчаянья, во рту кляп из какой-то тряпки. Баба Нюра с каким-то голодным безумием в зрачках провела рукой вдоль тела девушки, Маринка замычала еще сильнее, слезы полились из ее глаз. Она попыталась встать, но не смогла.
— Тише, тише, — успокаивала девушку баба Нюра, а когда старуха подняла руку с ножом, я на нее кинулась. Схватилась за морщинистое запястье, сжала его, но неожиданно бабка оказалась шустрой. Она вдруг ловко вывернулась и сильно оттолкнула меня. Теперь мы стояли лицом к лицу и баба Нюра с какой-то странной усмешкой смотрела на меня.
— Не получится значит у нас, Настенька… договорится, — старуха рассекла ножом воздух, и я сделала шаг назад. От этой маньячки всего можно было ожидать, вон как уверенно бабка нож держала. Белый платок сполз с ее головы и седые, длинные волосы торчали в разные стороны, создавая жуткий ореол вокруг лица. Губы старухи искривились в дьявольской усмешке, а взгляд с безумием устремился на меня и это безумие пугало больше всего, а я пыталась хоть что-то придумать.
Моя свечка валялась где-то на полу, но она и не могла мне помочь. Взглянула на стену, где был прикреплен факел, а если… как вдруг баба Нюра подпрыгнула и встала на гроб, очень уверенно держа равновесие, она слегка пригнулась и зашипела в мою сторону.
Мой крик застрял в горле и я всеми силами пыталась подавить приступ паники. Хотелось бежать прочь из этого склепа, стучать в закрытую дверь и кричать. «Помогите!» Синие глаза старухи расширились и зрачки вытянулись в вертикальную линию. Тело бабы Нюры задрожало, стало увеличиваться, а красное платье затрещало по швам. Подол взметнулся и разрывая ткань появились черные, тонкие ноги, как у паука.
Я задрожала и закричала, отступая, пока спиной не уперлась в стену. Мозг не воспринимал увиденное, а чудовище в образе паука и с головой старухи, надвигалось на меня.