Но такого просто не может быть – ведь тогда он бы ни за что не позволил мне забрать пластырь. Потому что теперь, когда перед моими глазами появился проблеск истины, я знаю, что расстался бы со способностью ее видеть лишь ценой собственной жизни.
Я выхожу из дома около полуночи, осматриваю местность, считываю ее пульс. Ритм, в котором сменяется активность местных клубов, баров, борделей, игровых домов и частных вечеринок, слегка отличается от ночи к ночи. Но меня не интересуют скопища людей. Я ищу место, куда человеку идти ни к чему.
Наконец, я выбираю стройплощадку, расположившуюся в окружении безлюдных офисов. Я нахожу клочок земли, закрытый от двух ближайших уличных фонарей большим контейнером у дороги, который отбрасывает черную треугольную тень. Я сажусь на промокший от росы песок и цементную пыль – пистолет и балаклава лежат наготове в пиджаке.
Я спокойно жду. Я научился терпению – бывали ночи, когда мне приходилось встречать рассвет с пустыми руками. Но чаще кто‑нибудь обязательно решает срезать путь. Или забредает не туда.
Прислушиваясь к звуку шагов, я отпускаю свой разум в свободное плавание. Я старюсь пристальнее следить за пандемониумом, пытаясь выяснить, удастся ли мне пассивно впитывать последовательность образов, размышляя о чем‑то другом… а затем заново проигрываю свои воспоминания, фильм о моих мыслях.
Я складываю пальцы в кулак, затем раскрываю его. Снова складываю и… оставляю как есть. Я пытаюсь поймать повелителя воли на месте преступления, тренируя свою способность исполнять желаемое. Воссоздавая картину, которую мне как будто бы удалось «увидеть», узор с тысячей щупалец отчетливо вспыхивает ярким светом – но память выкидывает странные фокусы: я не могу восстановить правильную последовательность событий. Каждый раз, когда я прокручиваю этот фильм у себя в голове, я вижу, что большая часть остальных образов, вовлеченных в процесс, загораются первыми , посылая каскады сигналов, которые сходятся в повелителе воли, заставляя вспыхнуть и его – что полностью противоречит известной мне истине. Повелитель воли загорается в тот момент, когда я, по моим же ощущения, делаю выбор… так как же этому поворотному моменту может предшествовать что‑либо, помимо мыслительного шума?
Я практикуюсь больше часа, но иллюзия не рассеивается. Может, дело в искаженном восприятия времени? В каком‑нибудь побочном эффекте пластыря?
Звук приближающихся шагов. Один человек.
Я натягиваю балаклаву и жду несколько секунд. Затем я медленно поднимаюсь на корточки и осторожно выглядываю из‑за края контейнера. Он прошел мимо, не оглядываясь назад.