— А хотя бы, — прищуривался Панко, — это тебе не но птичкам палить...
— А что, по птичкам проще? — спрашивал Леха почти равнодушно.
— Да уж, наверно, не тяжеле.
— Так на, пальни. На, на! Докажи всем, что ты не зря в ракетах служил. — И Леха всовывал ему в руки свое ружье.
— Дак где птички-то? — растерянно оглядываясь, спрашивал Панко, уже поняв, что Леха успел ему всучить свою одностволку.
— А ты найди, — требовал Леха.
Панко опять беспокойно крутил головой, но ничего подходящего вокруг не находил, и тогда Леха добивал его окончательно:
— Да зачем тебе птичка, — Леха Фуртин начинал злиться, — ты и в пенек-то вон тот не попадешь.
Панко выкатывал на него глаза, хотел что-то решительно возразить, но Леха уже не давал ему открыть рта.
— Да я тебе повешу свою новую кепку, понял, — смотрел он в упор на Панка. — Коверкот, понял? Почта два червонца отдал. Ты и то промажешь.
— Ну уж я тебе из нее таких лепесточков счас наделаю... Дочкам не на один сезон хватит в куклы играть, — угрожал Панко.
— С тридцати шагов? — деловито спрашивал Леха, понимая, что зацепил мужика за живое.
— Да хоть с сорока!
Леха отмеривал сорок шагов, вешал на сухой кол изгороди свою «коверкотовую» кепку, подходил к Панку, доставал из нового патронташа крайний патрон:
— Покрупней дробь-то али помельче? — Он уже язвил.
— Да все равно. Пойдет и средняя.
— Тройка устроит?
— Меня все устроит, — бегло отвечал Панко и твердо вгонял в патронник манерно поданный Лехой Фуртиным патрон.
Никаких сомнений патрон вызвать не мог. Упаковка заводская, гильза картонная, пропарафипенная, капсюль «жевело», обозначающая номер дроби, и типографская цифра «3» на стандартном кружочке начертана...
Панко вскидывал ружье, коротко прицеливался и плавно нажимал крючок. Раздавался выстрел.
— Ну иди собирай, — пренебрежительно и вяло приказывал Панко.
— Может, вместе сходим? — вкрадчиво спрашивал Леха Фуртин.
Они вместе подходили к колу, где целехоньким висел Лехин «коверкот».
— Мазепа, — нехотя ронял Леха, — «я из ракет стрелял...», — передразнивал он Панка, хотя тот вовсе и не заявлял такого. — Да тебя к пожарной кишке и то допускать нельзя — не в ту сторону струю пустишь.
Потом Леха выдерживал нужную паузу и командовал:
— Отмеривай полсотни шагов и вешай свою кепку.
Панко хотел что-то возразить, но Леха перебивал его:
— А ты как думал? Я ему, считай, два червонца повесил под расстрел, а он за свой трешник беспокоится. Давай, давай. — И Леха нахально сдирал с Панковой головы рябенькую выгоревшую кепчонку и напяливал ее на тот же кол. Потом сам себе намерял дистанцию, громко отсчитывая назначенную сумму шагов, чтобы Панко но усомнился в его честности.