Класс ликовал. Игорь сидел, опустив глаза, и медленно приходил в себя от пережитого. Спокойствие в классе наступило не сразу.
Видно было, что за Игоря переживали, и Мише поправилось это: значит, приняли в свою среду, считали своим.
Сегодня Игорь с полным правом вкушал прелести сельской жизни: носился с Пашкой Синицыным по крутым берегам речки Кемы и, главное, — дорвался до любимых лошадей. Забыл даже хлеба к завтрашнему дню принести. «Наказать или нет?» — засомневался Миша, но, поразмыслив, решил, что излишняя строгость не только не воспитывает, но и озлобляет. «Ладно, схожу сам. Заодно проведаю Петю. Кажется, приехал из лесу».
Марийка пекла хлеб на всю деревню. Она охотно согласилась на должность хлебопека. При большой семье от любой работы не бегают, а тут хлебная мягкая корочка у ребятишек всегда будет под руками. Да и колхозникам далеко и некогда бегать в Верховино за магазинным хлебом.
Миша вошел в избу, когда младшие Марийкины ребята сидели на половике вокруг Гришки и играли в школу. Гришка надел материны очки, которые сползли на верхнюю губу, и листал учебник географии старшей сестры Тани, пока ее не было дома.
— Скажи мне, Воротилова Зинаида, — закидывая голову, чтобы очки смотрели прямо на Зинку, спрашивал он, — какие материки ты знаешь?
Зинка покрутила головой, поддернула сопли и пропищала:
— Холстину...
— Я тебе про страны говорю, а ты про одежу.
— Ты неладно, Гришка, задаешь, — упрекнула она брата.
— Все ладно. А я тебе теперь не Гришка, а Григорий Петрович! — Он подтянул очки на нос, но они тут же снова упали на верхнюю губу.
Когда ребята увидели вошедшего в избу учителя, игра сбилась, и они замолчали.
— Ну что, учимся? Хорошо делаем. А где отец с матерью?
Из-за кухонной перегородки выглянула Марийка, раскрасневшаяся у горячей печки. Она топила ее с вечера, да и за хлебом к ней обычно приходили тоже вечером. Марийка как раз доставала свежий хлеб и покрывала его мокрой холстинной тряпицей, чтоб поотмяк.
— Здравствуй, Михаил Васильевич, — кивнула она и посмотрела на Мишу большими добрыми глазами. — Погоди маленько. В самый раз на свежака натакался — горячего и унесешь.
— А чего хозяина не видно?
— Да вон лежит на печи.
— Что так?
— Да температура во весь градусник. Едва из лесу приволокся. Сейчас-то вроде отлегло маленько. Петька, ты там не спишь ли? — крикнула она мужу.
— Не сплю, — отозвался тот и отдернул ситцевую занавеску.
— Болеешь, Петр Васильевич?
— Да нет, вот лежу, об Кубе сумлеваюсь. Как у них сейчас там, не слыхивал?
— Нет, не слышал, — растерянно ответил Миша. — Сам-то как живешь, рассказал бы.