А Аська, она верила.
Сказка была про хабиасов. Ее мне папа рассказывал. «Хабиасы кто такие? — переспрашивал он меня. — Ну, как тебе сказать? Это такие сказочные животные, вроде крыс. И ходили они на задних лапах, и говорили они по-человечьи. А на животе у них сумка, как у кенгуру.
Это сказочные животные, — повторял папа, следя, как у меня расширяются глаза. — Их нет совсем».
Конечно, огромные крысы — это страшно. Но сказка-то была больше не про них, а про злого старика, собачку Фунтика и добрую девочку Машу.
— В одном лесу, — говорила я, стараясь подражать папе, — в старой избушке жили да были старик со старушкой и девочкой Машей.
А под крыльцом у них жила собачка Фунтик. И вот однажды темной ночью подошли к избушке хабиасы. Подошли и запели: «Войдем, войдем в избушку, съедим старика со старушкой! Девочку Машу в мешок посадим, в наши глубокие норы утащим».
Фунтик проснулся, услыхав, как поют хабиасы. Услыхал и залаял: «Тяв-тяв-тяв». Хабиасы испугались и убежали.
Старик не слыхал хабиасов, зато проснулся от собачьего лая.
«Вот противная собачонка! — заворчал он на печке. — Разбудила меня, пустолайка. Завтра же отрублю ей хвост».
Утром, как Маша ни молила, как старика ни просила, отрубил старик Фунтику хвост. Заскулил, заплакал Фунтик и уполз к себе под крыльцо.
А Маша травками ему хвост лечила.
Да, это была очень трудная сказка. Я всегда пересиливала себя, рассказывая, как старик после каждого прихода хабиасов рубил Фунтику одну за другой лапки, а потом отрубил и голову, — самой мне просто тошно делалось от горя, от стариковской жестокости, хоть я и знала, что все хорошо кончится. Оттого было особенно тяжело, что Фунтик знал про хабиасов и только сказать не мог. Он старика спасал, а тот за это самое, за спасение свое, его губил! Старик казался еще противней хабиасов, потому что он не верил никому и Машу не слушал. Жестокий и глупый. Если б он был добрее, то Фунтика бы не губил и сам бы спасся.
«Эх, и глупый к тому же старик, — думала я, — ведь собачки зря не лают. Что-то было, значит! Подежурил бы, дурак, одну ночь у окошка, узнал бы…»
Ну, все это я уже давно пережила и передумала и сейчас Аське просто рассказывала, чтоб было страшно, и жалко, и складно.
— И вот раз пропели хабиасы — молчит Фунтик! Два пропели — молчит! И три пропели — не подал он голоса.
И вошли они в избушку, — таинственным шепотом говорю я, — и хам-хам! — съели старика и старушку, схватили девочку Машу и унесли ее в глубокие свои норы.
Аська слушает всем лицом — и глазами, и пухлыми щеками, и раскрытым ртом.