Каждый день превращался в масштабное сражение характеров в войне, которую я вела со старшей медсестрой, крупной женщиной, облаченной в старомодный и типичный для медсестер прикид — белый халат и колпак. При ходьбе ее неизменно сопровождало странное посвистывание. Такой звук, видимо, возникал от трения халата о корсет. Она могла бы играть на позиции защитника в любой футбольной команде. Все отделение только и говорило о ее недовольстве мной и моим отказом от еды. Однажды она пригрозила мне «чем-то ужасным», если я не съем приготовленное для меня яйцо всмятку. Я привязана к кровати, — размышляла я. — С моей сломанной ноги свисают грузы. Мне не с кем поговорить. Мне не разрешают смотреть телевизор. Ко мне почти никто не приходит. Что еще она может со мной сделать? Я надула губы, сложила на груди руки и показала язык ее удаляющейся спине.
— Тебе лучше съесть это яйцо, — ласково произнесла девушка-волонтер. — Тогда она, может, не будет так сердиться.
— Нет, — ответила я, не желая демонстрировать обширный словарный запас.
— Может, оно вкусное.
— Нет.
Мы какое-то время спорили, но вскоре она поняла, что я не собираюсь уступать, и предложила компромисс.
— Если ты съешь гренок и фрукты, я спущу остатки яйца в унитаз.
Я несколько мгновений обдумывала ее предложение, а потом согласилась.
Когда медсестра-футболистка вернулась, она обрадовалась, увидев пустую тарелку. Но едва она начала поздравлять меня с тем, что я исправилась, как вдруг замолкла на полуслове.
— Я вижу, что ты съела все яйцо, — холодно произнесла она. — Даже скорлупу.
Я вызывающе встретила ее взгляд и ответила:
— Вы сказали, чтобы я съела все.
Она возмущенно выбежала в коридор, свистя халатом.
Ее угрозы и наказания научили меня тому, чему только и могли научить. Я так и не стала получать удовольствие от поедания яиц. Зато я поняла, как можно избегать наказаний, и осознала, что некоторым людям ни в коем случае нельзя доверять.
Я знаю, что такое одиночество, — думала я, выходя из машины возле своего дома. — Особенно когда тебе больно и ты не можешь даже пошевелиться. Возможно, маленькая девочка на каталке знала это лучше меня, но ее чувства мне все же были знакомы. Мои трудности отличались от ее проблем, но ни одна из нас не могла устранить их причину. Единственное, что в наших силах, — это смириться с прошлым, постаравшись сделать чуть лучше настоящее, и не имеет значения для кого — для себя самого или для другого человека. Сегодня я смогла добиться этого благодаря Бу и снова вспомнила о том, чему он нас всех научил: у каждого из нас есть своя ниша, нам всего лишь необходимо ее найти. В тот день, когда он притащил меня к маленьким девочкам в проходе супермаркета, он как будто заявил мне: «Я чувствую себя куколкой бабочки. Пожалуйста, сообщи мне, когда я смогу выпорхнуть и полететь к детям». И вот у него появились свои собственные чудесные крылышки, и эти крылышки теперь доставляли его в удивительные места.