— Ты будешь послушной? — очередной вопрос, составленный из неизвестных мне слов.
Была бы я хорошей послушной девочкой, то исполняла бы приказы взрослых. Стала бы подстилкой для отчима, который нашёл бы в итоге способ манипулировать моим детским сознанием.
Продолжила бы испытывать болезненную привязанность к матери. Ведь она же меня родила. Мы одной крови. Родителей надо любить и почитать, какими бы они ни были.
Подставляла бы щёку в школе, когда меня обижали. И не выиграла бы ни одного соревнования, уступая соперницам.
Нет, я никогда не стану хорошей и послушной девочкой. Удобной другим.
— Не дождёшься, — шиплю сквозь стиснутые зубы.
От обиды и унизительной экзекуции по щекам текут слёзы. Он не видит моего лица, и это вовсе не способ разжалобить. Нет, в его жалости я нуждаюсь в последнюю очередь.
Ещё один удар отдаётся жжением во всём теле. Я конвульсивно прогибаюсь в позвоночнике в подсознательной попытке избежать боли. Но она скручивает мышцы, покалывая иголками.
Не замечаю, как едва слышно бормочу:
– Больно, больно, больно.
Неожиданно на горящую ягодицу ложится прохладная ладонь. Это прикосновение снижает накал жжения. Становится легче, и я замираю, опасаясь, что он вновь возьмёт в руки своё оружие.
— Подчинись мне, и я прекращу, — его голос изменился. Стал ниже и глуше. Будто ему сложно произносить вслух эти слова. Он растягивает гласные, и я впервые замечаю лёгкий акцент.
Предложение кажется таким разумным, понятным, что я едва сдерживаю желание согласиться.
Но если сейчас ему уступлю, он поймёт, что со мной так можно. Будет изучать горизонты моей покорности. Как далеко он тогда он зайдёт? Сломает меня под себя, превратит в марионетку? В послушную рабыню.
Боль адская, дикая. Кожа горит, и я долго не смогу сидеть. Но если я соглашусь, то отрекусь от себя.
— Никогда.
Сжимаю кулаки. Тело бьёт мелкой дрожью, а кожа покрылась испариной. От полученной боли и страха перед новой.
Может, это начиналось для него как забава. Но сейчас всё изменилось. Следующий удар лёг на ягодицы с такой силой, что едва не выбил из меня дух.
На мгновение мне показалось, что сейчас я упаду в обморок. Но этого не случилось.
Вместо нового удара, он переворачивает меня к себе лицом. Я морщусь оттого, что мои ягодицы, с которых почти сняли кожу, трутся о ткань его брюк.
Слёзы застилают глаза, попадают в рот. А он сжимает моё лицо пальцами и смотрит дикими, нечеловеческими глазами.
Одержимыми. Дьяволом? Мной?
— Откуда, чёрт возьми, ты свалилась такая на мою голову?!
Сейчас мне совершенно не понятно, что происходит.