Глава 14
Иван
Бумба возлежал на своём диване. Не знаю, как он притащил его на веранду, но это был тот самый диван. Я еще в Доме Танцев заметил, что на спинке дерматин лопнул и был аккуратно зашит рыжей ниткой. Женщина-ягуар удобно свернулась в кресле, рядом с ней - подозрительно близко - сидел бвана.
Машки не было.
Наставник, завидев меня, недовольно поморщился и отвернулся.
Сделав морду кирпичом, я поднялся по трем беломраморным ступеням.
- Здрасьте всей честной компании. А я вот иду мимо, вижу - учитель драгоценный сидеть изволят. Дай, думаю, спрошу: не надо ль чего? Что ж ихней милости ножки свои бел... черные трудить, организм напрягать. Пусть скажут, а уж я, сердешный, расстараюсь...
- Садись, словоблуд, - вздохнул бвана. - Не срами перед державами...
Я сел. Стульев на веранде не было, так что устроиться пришлось прямо на полу.
- Он был очень силён, - тем временем говорила ягуариха, не обращая на меня никакого внимания. - И он был безумен. Мы ничего не могли сделать.
- Понимаю, - Лумумба учтиво склонил голову.
- Он разрушил наш дом.
- Мне жаль, - серьезно сказал бвана.
- В живых остались только Т'чала, М'баку и я... - женщина вздохнула и отвернулась.
Мы молчали. Признаться, я никогда не умел себя вести с людьми, у которых случилось горе. Нет, я всё прекрасно понимаю, и очень, очень сочувствую... Только словами выразить не могу. Всякий раз кажется, что они будут звучать фальшиво.
- Ариман хотел, как лучше, - овладев собой, женщина-кошка приняла царственную позу. - Он любил нас. По-своему. И желал только добра.
- Но... - тихо подсказал бвана.
- Всех остальных он уничтожил.
- Как это произошло?
- Зачем ворошить прошлое? - с каменным выражением лица спросила Цезария.
- И всё же... - настаивал бвана.
- Расскажи ему, - вдруг подал голос король. - Ты же за этим сюда пришла.
- Думаешь, он поймет? - к королю она обращалась запросто, без церемоний.
- Я буду стараться, - с нажимом ответил наставник. - Вы не представляете, насколько я понятлив.
Король Бумба, сказав пару слов, казалось, ушел в себя. Он задумчиво крутил хоботом, в котором поблескивала неизменная бутылка, и шумно вздыхал о чем-то своём, время от времени поправляя очки. Но ухо, мягкое, складчатое слоновье ухо, повернутое к парочке в креслах, оставалось настороженно приподнятым.
...Ариман всегда был гордецом, - пожала плечами Цезария, как бы смиряясь с неизбежным. - Он был уверен, что достоен большего, чем другие. Считал себя особенным. Так оно и было. Можете мне не верить, но так оно и было, - задумчиво повторила она. - Архимед считал, что имея хороший рычаг, можно перевернуть Землю. Ариман говорил что он - и есть этот рычаг. Просто пока не нашлось точки опоры.