А я с каждым днём всё больше накалялась. Мне казалось, что Макс издевается, нарочно действует мне на нервы.
Хотелось только одного, чтобы он прекратил поливать меня этой сладкой патокой, и мы вернулись бы к прежним отношениям, противостоянию, подкалыванию друг друга.
К счастью, на работе это никак не сказывалось. Напротив, дела фабрики шли в гору. Наши сырки пользовались популярностью. Мы заключили договоры поставки уже с несколькими магазинами. И ожидалось, что через неделю, на выставке мы сумеем выйти на другой, более высокий уровень распространения нашей продукции.
Фабрику охватило радостное предвкушение. Всем хотелось, чтобы мы одержали победу, и чтоб Никитин наконец меня добился. Но, если в победе сырков народ был уверен, то я вызывала опасение и… даже некоторое осуждение.
Я и сама была не рада, что случайно подслушала разговор коллег. Но мажор каким-то образом сумел переманить симпатии на свою сторону. И я осталась в меньшинстве. Даже, можно сказать, в одиночестве…
Время летело незаметно. Выставка должна была начаться через два дня. Мы были готовы по большей части. Но всегда оставалось множество мелочей, о которых так же нужно было подумать и предусмотреть. Фабрика гудела. Каждый занимался своим делом, стараясь, выполнять свою работу ещё лучше и качественнее, чем обычно.
К обеду я набегалась, голова и ежедневник уже опухли от обилия информации и того, о чём нельзя было забыть.
Я составляла очередной список, ковыряя вилкой салат. Внезапно в столовой стало тихо. Мне даже не хотелось поднимать голову, потому что я уже знала, кого увижу. Ну разумеется, нашего босса, великого и якобы влюблённого. А вокруг стола, на расстоянии нескольких шагов, чтобы не помешать нам, собрались зрители. Сочувствующие и переживающие. За Макса. Не за меня.
Никитин положил передо мной широкую и довольно плоскую коробку, завёрнутую в одноцветную упаковочную бумагу, такой оборачивали заказы. А поверх бумаги она была перевязана ярко-красной лентой.
– Что это? – я подняла глаза на мажора, не притрагиваясь к коробке.
– Открой, – его глаза сияли предвкушением.
Я обвела взглядом зрителей и заметила, что практически все смотрели на меня точно так же. Они что, сговорились за моей спиной?
– Открой, пожалуйста, – повторил Никитин, и я взялась за коробку. Если бы мы не работали на шоколадной фабрике, я б могла подумать, что внутри конфеты. Но ведь это было бы слишком банально – дарить мне нашу продукцию, которую я и так знала, как свои пять пальцев.
В полной тишине развязала ленту и развернула обёрточную бумагу.