— Прошу прощения… привет. Да, здравствуйте. Вы здесь единственный охранник?
Хорас уставился на неё из-за стола.
Когда она вообще пришла?
Её голос был низким, женственным, хрипловатым, на удивление мелодичным. Что-то в этом голосе отвлекло его глаза и мысли от игрового шоу, которое он смотрел, но не встревожило тем, как близко ей удалось подобраться к его рабочему месту незамеченной.
Когда он встретился с ней взглядом, она улыбнулась.
Эта улыбка стёрла последние капли его интереса к игровому шоу — да на самом деле к любому из бесчисленных отвлечений, которые он перелистывал на виртуальном экране в своей гарнитуре.
— Вы работаете один? — спросила она, и эта улыбка сделалась теплее. — Здесь есть ещё кто-то?
Хорас Ха моргнул, уставившись на неё.
Он не видел и не слышал ничего из того, что она сказала, пока не прошло несколько секунд. Не помогало и то, что она была, возможно, самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел в реальной жизни. Длинные чёрные волосы мягкими локонами рассыпались по плечам, обрамляя сердцевидное лицо с ясными голубыми глазами, полными чувственными губами, длинными ресницами и высокими скулами.
Он взглянул на виртуальный экран в гарнитуре ровно настолько, чтобы заметить, что все датчики безопасности и движения как всегда выведены на задний план. Из-за неисправности, которую они заметили в подвале, он выключил звук сигналов детектора движения, так что это отчасти объясняло, почему он не был предупреждён о её присутствии.
Тем не менее, обычно он замечал любое движение, фиксируемое камерами над дверью, которая вела в вестибюль здания службы безопасности.
Он окинул её взглядом, пока его разум старался включиться в работу.
Около тридцати лет. Может, чуть старше.
Он не мог оторвать взгляда от её глаз, от этих длинных ресниц.
Она была пугающе и отвлекающе симпатичной.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, почему ему так сложно связно мыслить из-за этого. Нельзя сказать, что он никогда не видел красивых женщин в Нью-Йорке. Но было в ней нечто особенное, притягивающее его так, что ему становилось явно не по себе.
Может, потому что это совершенно не поддавалось его контролю.
Её губы и глаза продолжали улыбаться ему.
Из-за густых чёрных волос её кожа казалась бледнее, чем могла бы быть, но выражение лица оставалось дружелюбным, почти душевным, хотя Хорас ни разу не почувствовал, что она флиртует с ним или играет в ментальные игры. Когда Хорас не ответил, одна бровь идеальной формы приподнялась в по-прежнему вежливом вопросе.