, чтобы их постановки не превращались в рутину. Параллельно важно проводить исследования нотного материала, исторических деталей создания и первых постановок, исторической ретроспективы и постановочной истории.
Думаю, что к числу, увы, невостребованных сегодня принадлежат и оперы «Русалка» и «Каменный гость» Александра Даргомыжского (1813—1869), который первым озаботился о слиянии языка и музыки в русской опере.
Герои
У русской оперы XIX века есть два главных героя. Причем их оперное наследие сегодня парадоксально воспринимается в контексте мировой оперы. Модест Мусоргский (1839—1881), человек абсолютно незападного мышления, всю жизнь разрабатывающий музыку, которая интонационно максимально была бы приближена к русской речи, стал в результате для сегодняшнего западного театра главным русским композитором, его стиль, открывший дорогу многим новым течениям в музыке, давно освоен западными певцами и дирижерами. «Борис Годунов» сегодня в мире – главная русская опера и главная опера о власти вообще.
А на другом полюсе прозападник Петр Чайковский (1840—1893), которому часто доставалось от русофильской «Могучей кучки» за пренебрежение национальным, которого сегодня тоже ставят на Западе регулярно, хоть и меньше, чем Мусоргского. Но каждый раз это загадка для тамошней публики. Зато в России все наоборот. Мусоргский многие годы исполнялся в искаженном виде редакций Римского-Корсакова, который просто захотел сделать все красивенько, как ему казалось с его колокольни.
Теперь, когда уже просто неприлично исполнять его так, публика предпочитает Чайковского, который во всех смыслах докопался до самых дальних тайников русской души. Русская опера в России – это «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Иоланта» в первую очередь.
Мусоргский ищет правду на сцене, его волнует история и трагедия личности на фоне общественных катастроф. Чайковскому не нужна правда, хотя, выводя на сцену героев Онегина, он невольно должен вступать в конфликт с людьми, которые уже жили во время написания романа в стихах Пушкина. Ему плохо удаются народные сюжеты. Он весь сосредоточен на экзистенциальной трагедии. Главное для Чайковского – конфликт человека с самим собой, поиск истинного призвания. Это агония романтизма, где герой уже превращается в пародию протагонистов ранних опер эпохи. И если искусство – это всегда отражение внутренних комплексов художника, то мы должны благодарить условности того времени, которые не позволили композиторам стать счастливыми людьми.
Что изменилось?
За каких-то 60 лет русская опера успела не только сформироваться, но и выплеснуть все, что она могла сказать по поводу романтизма. Николай Римский-Корсаков (1844—1908), речь о котором еще впереди, проработал так тщательно тему национальных легенд и преданий, что никому не осталось места на этой грядке. И сам в конце жизни стал писать совсем не о том.