— Присаживайтесь, — указал он Воровскому на стул для посетителей. Сам сел за стол.
«Был бы у меня собственный клуб, мой сын не страдал бы сейчас… я устроил бы его с женой в лучшую германскую клинику, и его бы вылечили», — против воли понеслись мысли в воспаленном от напряжения и бессонницы сознании.
— Мы с вами можем поговорить без свидетелей? Так, чтобы наш с вами разговор остался только между нами? — тихо поинтересовался Воровский.
Пригожин почувствовал, как ярость прилила к груди, испепеляя голос разума.
— Если вы собираетесь шантажировать меня положением моего сына, то я вам не советую даже начинать…
— А что с вашим сыном? — приподнял бровь Воровский.
Пригожина перемкнуло. Он еще издеваться изволит?!
— Мой сын серьезно болен! Банки, которыми владеют такие, как вы, отказал мне накануне в кредите на его лечение! Если вы собираетесь шантажировать меня состоянием ребенка, то поверьте, я сделаю все, чтобы вы пошли по делу как главный подозреваемый!
Воровский взглянул на собеседника. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – этот человек доведен до грани своего отчаяния.
— Мой шестилетний сын погиб пять лет назад. Его убили вместо меня, — глухо проговорил он. — Его и мою жену. Если вы думаете, что я способен шантажировать такими страшными вещами, вы жестоко ошибаетесь…
— Простите… — прохрипел Пригожин и закусил кулак, чтобы снова не завыть от безысходности.
— Так мы можем поговорить? — втянув грудью воздух, переспросил Воровский. — Без свидетелей?
— Говорите, — выдохнул Пригожин. — Нам никто не помешает. Сейчас в кабинете не работают прослушивающие устройства. Вы ведь хотели обсудить дело Азуле? Того самого, который вас разорил?
— Да. Иначе, зачем мне к вам приходить?
— Вспомнили что-то стоящее внимания следствия?
— Я знаю убийцу.
— Постойте… так вот просто? Знаете, кто убил пятерых человек?
— Да. Все просто. Но я хочу, чтобы мой рассказ остался между нами. А потом вы сами решите, как быть дальше.
Пригожин с удивлением уставился на Воровского. В деле определенно не хватало какой-то детали, и ему никак не удавалось собрать пазл. На самом деле сам Воровский – идеальный подозреваемый, потому что у него есть мотив - перед смертью Азуле разорил его. Но здесь проступает одна загвоздка – такие люди, как Воровский, скорее, наняли бы отличного снайпера и не стали бы устраивать бойню. Азуле бы нашли с аккуратной дырочкой во лбу где-нибудь на Лазурном побережье, а не сразу же после скандала с Воровским в том же городе, да еще и с положенной рядом охраной.