— Ну вот, ты испортила всю романтику, — обиделся Алекс и покачал головой.
— Спасибо, что позаботился обо мне и прости, ведь я такая не романтичная, как ты, — с улыбкой проговорила Гвен, глядя на парня.
— Ничего, ангел, я тебя перевоспитаю, вот только вылечу твою ногу и сразу возьмусь за твоё воспитание, — Алекс, преодолев расстояние разделяющее его с девушкой, подхватил на руки, уложил на кровать и, взяв бережно лодыжку, принялся разбинтовывать оную.
Гвендалин не стала сопротивляться, ведь ей были приятны прикосновения юноши, который, как профессиональный доктор, делал свою работу. И вот, нога снова перебинтована эластичным бинтом, но оказалось, что у мази Алекса запах ещё противнее, чем у первой, которую щедро нанёс на место растяжения своей дочери Такеши.
— Где можно помыть руки? — поинтересовался парень, держа свои конечности на расстоянии от органа обоняния.
— Как выйдешь, повернёшь направо и иди прямо до пятой по счёту двери, — объяснила Гвендалин.
— Понял, не дурак, дурак бы не понял, — сказал Алекс и вышел.
Когда парень вернулся, он с кем-то говорил по телефону.
— Да, мама, я в библиотеке … Нет, я не нашёл нужную мне срочно книгу … Мамуля, я как найду её обязательно тебе позвоню и оповещу об этом … Не кричи, скоро буду … Я понял … Понял я! Всё, скоро буду, — по лицу Алекса Гвен поняла, что звонки матери парню причиняют беспокойство и лишние переживания.
— Твоя мама так часто тебе звонит? — спросила девушка, глядя на хмурого юношу.
— Она излишне мнительная. А всё из-за аварии, в которой погибли моя старшая сестра и её молодой человек. Я каким-то чудом выжил, но провалялся в коме четыре месяца, — парень присел на диван. Он сверлил взглядом пол и крутил в руках смартфон, было такое чувство, что он собирается с мыслями, — не пойми меня неправильно, я люблю маму, но её излишняя опека иногда утомляет. В коме мне снились сны. Я их очень хорошо помню, может из-за того, что они были слишком реалистичные для снов, ведь я ощущал в них не только боль, но и все эмоции. В первом сне, я тонул, причём не от того, что я не умею плавать. А от того, что моё тело было замуровано в стеклянный куб. Страх и желание жить! Вот что я ощутил, когда лёгкие наполнились водой, и я стал умирать. Мама мне потом рассказывала, что у меня пять раз останавливалось сердце, и пять раз врачи вытаскивали меня с того света. И каждый раз умирая, мне начинал сниться новый сон. Вот и сейчас, когда меня настигла смерть, то я оказался в другом сне. На этот раз, я горел, пламя, жадно пожирало моё тело, и его было не потушить. Я кричал не только во сне, но и когда пребывал в коматозном состоянии. Это мне тоже рассказала мама. И лишь, когда огонь поглотил меня полностью, и смерть приняла моё обугленное тело. Доктора, снова спасли меня, и в мой мозг прорвался третий сон. Я лежал под землёй, без воздуха и с огромной массой почвы, которая давила мне на грудь, затрудняя дыхание. Знаешь, как мучительно терять воздух, уходящий из лёгких? Понимать, что снова наступил конец, и я умер от удушья. Но и четвёртый сон был не лучше, меня сильным потоком воздуха мотало в смерче. Там тоже не хватало кислорода, и я задохнулся. Я даже был рад, что умер, но не тут-то было, меня затянуло в следующий сон, где слава Богу убивать меня не торопились. Я находился на небесах и, честно, даже подумал, что попал в рай, но потом, когда облака рассеялись, я понял, что нахожусь на вершине горы, где посередине стоит трон, на котором сидит светловолосый мужчина, с длинной светлой бородой, заплетённой в косу. Его синие глаза с добротой смотрели на меня. Одет он был в белую рясу, на рукавах и на подоле которой золотой нитью был вышит узор в виде китайского дракона. От него исходило сияние, и я даже подумал, что это какой-то святой. Он заговорил первым: