— Посиди еще, — сказал он. — У тебя щеки красные и глаза опухли. Не пугай родителей своим видом.
Саша шмыгнула носом и закрыла лицо руками. Плечи тряслись. Истерика никак не желала проходить.
Черноволосый встревожился. Он опять потянулся перед Сашиной грудью и отстегнул ремень. Но выпрямляться не спешил: он неожиданно взялся за ее запястья, с силой отвел руки и посмотрел ей прямо в лицо. Саша разлепила склеившиеся от слез ресницы и увидела совсем близко черные как ночь глаза.
Глаза смотрели на нее обеспокоенно, между густых бровей залегла складка.
— Ну, перестань, — попросил он настойчиво. — Извини, что говорил резко. Но в жизни тебе придется не раз сталкиваться с выговорами. Привыкай. Этот выговор ты заслужила. С Изабеллой Юрьевной я тоже разберусь.
После его безжалостных слов слезы опять брызнули из Сашиных глаз.
И тут черноволосый удивил: положил ей руки на плечи и привлек к себе. Его подбородок уперся ей в макушку.
— Или ты из-за другого плачешь? У тебя что-то еще случилось? — спросил он, и голос его смягчился и даже как будто слегка дрогнул. — Я могу тебе чем-то помочь?
Саша испуганно замерла, пораженная его тоном и переменой в поведении. Он говорил серьезно, участливо. Его руки на ее плечах были приятно тяжелыми, а еще от него изумительно пахло — кедром и немного мятой.
Саша мигом размякла, но тут же спохватилась и внутренне ощетинилась.
Помочь? Чем он мог ей помочь, этот мажор в дорогом костюме и автомобиле?! Откуда ему знать, как тяжело проводить весь день на ногах, считать чаевые и думать, как дотянуть до стипендии!
Ей ведь живется ничуть не лучше, чем пенсионером. Ни денег, ни друзей! Откуда у нее друзья заведутся? У нее нет времени ходить на вечеринки с однокурсниками — ей на работу вечно надо бежать! А с коллегами в кафе тоже минуты лишней нет поговорить — как смена закончится, надо домой, в библиотеку, на лекции! И родителей она видит редко — и у ее мамы, и у ее папы новые семьи и новые дети, им не до Саши, ведь Саша уже взрослая и сама может о себе позаботиться!
А она не может. Сил у нее уже нет о себе заботиться. Ей очень хочется, чтобы кто-то позаботился о ней самой. Хотя бы выслушал, дал поплакать, сказал что-то доброе!
…Но вдруг спросил о ее проблемах не просто потому, что так полагается? В какой-то миг Саше показалось, что он и правда обеспокоен, и именно ему, и никому другому она может выложить все… рассказать о собственных страхах, в которых она не признавалась даже себе самой. О том, что она не уверена, что живет правильно. И о том, что она понятия не имеет, чего хочет получить от жизни. Она бы говорила, а он пусть бы молчал, и слушал, а потом выдал несколько житейских советов — видно, что он мастер их давать!