Во взгляде эльфа, в глубокой сапфировой синеве, читалась жажда. Желание пряталось под сенью длинных опущенных ресниц. И кусочек тела, что был виден в вырезе рубашки, эти три расстёгнутые пуговицы возбуждали сильнее откровенной наготы.
Всё это было моим. Оставалось подойти и взять.
Что я и сделала.
За моим приближением Вечер наблюдал настороженно. Надеялся, что правильно угадал мои намерения, и в то же время не верил в это. Не шевелился. Казалось, даже не дышал. С каждым моим шагом голубые глаза всё больше темнели, зрачки расширялись, заполняя радужку. Когда я подошла вплотную, из груди эльфа вырвался короткий судорожный вздох. Всю напускную холодность будто сорвало ветром. Эмоции хлынули наружу, прорвали плотину самоконтроля — неуверенность, мучительное нетерпение, страсть. Ничего больше не скрывало это прекрасное лицо. Желания и мысли были как на ладони.
«Ну же, — умолял его взгляд. — Давай, пожалуйста».
Я коснулась распахнутого ворота рубашки, провела пальцами по границе ткани и кожи. Наслаждаясь, Вечер прикрыл веки. Грудь его приподнялась в глубоком вдохе и медленно опустилась.
Мой.
Я встала на цыпочки, прижалась губами к горлу, к нежному местечку под кадыком, и от этой нехитрой ласки эльф дёрнулся, шумно втянув воздух. Его запах — теперь другой, более древесный, менее сладкий, но по-прежнему правильный — всё ещё пленил. Языком я собирала вкус его кожи, и, подставляясь, Вечер выгибал шею.
Его руки нерешительно опустились на мою талию. Сжали крепче, смяв шёлковое платье, собрав ткань складками. А потом…
Потом от робости не осталось следа.
Куда исчезли неуверенность и смущение? Кто этот незнакомец с силой вдавивший меня в своё тело, с рычанием опрокинувший на кровать, накрывший собой и голодно, жадно впившийся в губы?
Целовался эльф неумело. Но как самозабвенно! Словно время стремительно истекало и он пытался урвать как можно больше. Словно боялся, что в любой момент его могут оттолкнуть. Что я передумаю, уйду, оставлю его в одиночестве — мучиться от неутолённой страсти.
Но и во мне самой разгорался пожар вселенских размеров. Внизу живота сладко ныло. Грудь распирало от переполняющих чувств, будто внутри, за рёбрами, зрел, наливаясь жаром, огненный шар. И я готова была взорваться, сжечь всё дотла, умереть и воскреснуть.
Ладонь эльфа накрыла мою грудь поверх платья, скользнула ниже, под юбку. Прохладные пальцы отодвинули бельевые кружева и наконец оказались там, где были нужны больше всего. Прошлись по складкам, нащупали влажную щель и толкнулись внутрь.
Толкнулись. И замерли.