Под опущенными веками сверкали молнии. По телу бежала судорога за судорогой — одна слаще другой. Мышцы живота и ягодиц напрягались всё сильнее. Удовольствие захлёстывало.
В этот момент Сивер любил весь мир, даже эльфа, своего извечного соперника. Ведь тот подставил своё плечо, не дал упасть и сейчас позволял не думать о том, как держаться на ногах, — ни о чём не думать.
Нежность Миалэ наполняла душу гармонией, очищала от скопившейся черноты, заменяла тьму светом. И в груди, на которой годами лежал неподъёмный камень, становилось легко-легко.
На какой-то миг Сивер ощутил, что они втроём — единое гармоничное целое и что судьба связала их вместе не просто так. Что в этом есть смысл, которого они не видят, не понимают. Что эльф — эта благородная стеснительная ромашка — способен стать тем, кто приведёт качающиеся весы в равновесие. И что, возможно, не так уж много усилий требуется, чтобы принять его в свою семью.
Глава 48
Давно я не чувствовала себя такой безмятежной и довольной жизнью. Впервые мы обедали за столом вместе — я и двое моих мужей — и не в угрюмом молчании, а поддерживая вялую, но мирную беседу.
— Благоух, будь любезен, передай соль. А нет, я передумал, лучше сахар.
— Не называй меня так.
— Как так? Благоух?
— Да. Не называй меня так.
— Хорошо, не буду. Благоух.
Сивер продолжал задевать эльфа, но делал это беззлобно, по инерции, потакая своей вредной натуре. Вечер стискивал зубы и терпел, явно считая ниже своего достоинства опускаться до перепалки. А я… я была счастлива. Ровно до того момента, как в столовую влетела Кхалэ. Никогда не видела её настолько взволнованной.
Даже перед встречей с сумеречным владыкой ведьма сохраняла спокойствие, не позволяла эмоциям вырваться наружу. Сейчас же они, эмоции, устроили на её лице атомную войну.
Длинные волосы растрепались от бега. Глаза лихорадочно блестели. Кровь отхлынула от лица, и Кхалэ казалась восставшей покойницей. Для всех, кто её знал, ведьма была оплотом невозмутимости. Неудивительно, что её вид напугал меня не на шутку. Какая катастрофа должна была случиться, чтобы вывести сильнейшую колдунью из равновесия?
— Ведьмы Цетрина, — запыхавшись, сказала Кхалэ. — Ведьмы Цетрина здесь.
Что?
Сивер выругался. Даже не подозревала, что он способен генерировать такие цветистые трёхэтажные конструкции. То, как побледнел уже он, напугало меня ещё больше.
— Чего они хотят?
День перестал быть томным, от сладкого умиротворения не осталось следа. В груди спиралью закручивалось волнение. Если я правильно помнила, ведьмы Цетрина были самыми могущественными врагами Мхил Дракар. Самыми серьёзными.