Мадам усмехнулась.
— Брось, он того не стоит. Да и атаман у вас нынче другой.
— Этот, что ли? — Харлоу мотнул головой в сторону Волка, тщетно пытающегося отыскать зарядное устройство для люкера в своих карманах.
— Тарантул помилуй! — расхохоталась Лорелэя, и Харлад замер, он уже слышал этот смех, задолго до сегодняшнего момента. — Этот мудила? У меня есть кандидатура получше, и она прямо перед тобой.
— Стерва! — Волк резко выпрямился и уставился куда-то позади Харлада, открыл рот и… В воздухе что-то просвистело, физиономия пирата побагровела, глаза в миг налились красным, а затем его башку разорвало в кровавые ошметки, фрагменты черепа и мозгов отпечатались на переборке и живописно сползали по ней, оставляя алые потеки с комочками…
«Бум!» — безголовая туша шмякнулась на узорчатый ковер… Харлоу только сейчас заметил под ногами ковер…
— Разрывной блоккаунт, — негромко пояснил кто-то и шагнул почти на середину отсека.
Диего! Дейгарский контрабандист, дующий на ствол старбеллума с глушителем.
— Лерийское оружие для ближнего боя однозначно проигрывает дейгарскому, которое не требует подзарядки, достаточно перезарядить, — и качестве доказательства он тут же это продемонстрировал с виртуозностью опытного бойца и взял на прицел Лорелэю. — Хотите отведать дейгарской стали [2]
, мадам? Рискните.
— Выстрелите в беззащитную женщину?
— В беззащитную? — искренне удивился Рерих. — А вы, Барракуда, все еще пользуетесь стоккером! Помнится, ваши люди прикупили у меня немало пулдагеров.
— Все осталось на Буре, — проговорил пират, поддерживая его маневр.
В разгар этой перепалки, неуловимое движение в изголовье кровати привлекло внимание Харлада, но он тут же отвел взгляд… Из-за алькова бесшумно выскользнул полуголый Дили и подкрался к Лорелэе… Быстрым движением выбил у нее из рук мини-люкер, подхватил под локти и завел их ей за спину, притиснув к своей широкой груди. Мадам не успела даже пискнуть… Попыталась трепыхнуться, но штурман крепко держал ее. Затем из-за алькова выбралась Ягни и подобрала мини-люкер. Харлоу направил стоккер на нее.
— Не-не! — остановил его Дили. — Она с нами. Ягодки давно ненавидят мадам. Но она запугала их Волком и его стаей.
— Держи крепче, — посоветовал штурману Харлад, — она, падла, скользкая.
И желваки на его скулах словно окаменели. Барракуда присел на корточки и склонился над Микаэллой, не выпуская из рук стоккера.
На мертвом лице его любимой не было боли, а лишь удивление и застывшая вечной маской решимость. Такой он и запомнит ее навсегда, как и при жизни — решительной, отважной и любознательной… И теперь она узнает, что там — за окоемом жизни и смерти, за горизонтом событий… Но ему отныне нести эту боль, и за себя, и за нее.