Оюми она ненавидеть никак не могла, видя в ней всего лишь женщину, родившую долгожданного ребенка. Сегодня Оюми и ее ребенок могли умереть. если бы не помощь Раиля и Шессы. На миг Шесса даже вгляделась в свою душу: не обрадовал бы ее такой исход? Ведь это значило бы, что Раиль навсегда оставался только ее. Он бы никогда больше не встретил своей любимой. Все ее существо запротестовало против этой мысли. Не спасти рожающую женщину было нельзя, это совершенно немыслимо!
Не в силах даже вымыться, девушка сбросила испорченное платье на пол и скользнула в постель к супругу, прижимаясь лбом к его спине. Сегодня она еще не потеряла его. Что будет завтра? Ему нужно будет восстановить энергию - как он поступит? Сможет ли он, любя одну женщину, спать с другой? Сможет ли он отпустить кого-то из них? И, главное, сможет ли сама Шесса оставаться рядом, каждую минуту ожидая его решения? Не проще ли самой оборвать все нити, не мучая ни себя, ни его? Она ведь лекарь, и знает, что самые опасные раны - это те, которые не заживают сразу. Воспаленную плоть нужно прижигать. Больной зуб - удалять. Гнойный нарыв - вскрывать. А что делать с раной в сердце?
Проснувшись одним мигом - будто вынырнув из небытия, Раиль уставился в потолок. Болело всё: и руки, и ноги, и спина, и глаза... и душа болела. Вид беременной Оюми потряс его. Если бы она носила его ребенка, он бы, пожалуй, это пережил. Но в ее животе был плод другого мужчины, сын другого мужчины. Кто-то говорит, что любящий женщину любит и ее детей. С ним это не работало. Он знал про себя, что никогда не примет чужого ребенка. Ему и свои-то были не нужны, а тут. Ее тело изменилось под воздействием другого мужчины, и душа тоже изменилась. Женщина, становясь матерью - хорошая, правильная женщина - никогда уже не будет прежней. Это больше не была его Юми. Возможно, если бы он не видел этот надутый живот, раскинутые ноги и искаженное мукой лицо, он бы не чувствовал такого отторжения. Дракон его раздери, он ведь хотел, чтобы эта женщина раздвигала ноги совсем в другой ситуации! Как теперь жить дальше, он не знал. Ее стоны (да-да, совсем не те, которые он желал слышать!) все еще звучали в его ушах.
Это было и мерзко, и больно, и вообще рвало его на куски, он не мог терпеть больше. Лекарь вскочил, оделся и бросился прочь из дворца: он надеялся, что прогулка по городу его взбодрит. Стоило бы зайти в ближайшую больницу, но силы еще не восстановились - и теперь неизвестно, как он будет восстанавливаться дальше. Впрочем, у него есть для этого жена. Хорошо, что она ничего не знает. Пусть все идет, как раньше. Просто воображать иногда другую женщину больше смысла не имеет.