— Играйте тихо, когда пойдете по площади, чтоб ни одна дудочка не пискнула!
Оркестранты все поняли, заулыбались. И действительно, когда пошли по площади, слышался только железный ритм шагов.
Люди ахнули:
— Вот это идут! Даже музыку забили!
Командующий приказал:
— Еще раз проведи!
Снова пошли. И снова «забили музыку».
Он, видимо, тоже не понял нашей хитрости и только сказал:
— Вот это да!
В конце 1940 года мне пришлось проститься с училищем. Был получен приказ о назначении на должность командира 56-го корпуса в Харьковский военный округ. Перед отъездом собрал курсантов, чтобы попрощаться с ними, и сказал:
— Желаю вам всем успехов, не сомневаюсь, что вы станете отличными командирами.
И действительно, уже во время Великой Отечественной войны мне пришлось встретить не одного хорошего командира полка из выпускников нашего училища. Правда, был и такой случай в районе Невеля. Никак один из полков не мог взять деревушку. Я решил, поеду-ка сам. Стал выяснять обстановку с командиром полка и в сердцах сказал:
— Какой это чудак (я сказал тогда чуть покрепче) учил вас…
Он, не смущаясь, ответил:
— Вы, товарищ генерал.
Было и такое дело…
Итак, получил я приказ ехать в Харьков. Уже купил билет на 17 января 1941 года, но в это время приехал командующий армией Андрей Иванович Еременко. Я с ним случайно встретился, и пока мы разговаривали, к нам подошел генерал-полковник И. Р. Апанасенко, командующий Дальневосточным фронтом.
— Товарищ Чистяков, я знаю, что вы собрались уезжать, но я вас временно задержу. Вы будете у меня помощником в учениях с моряками.
— Какой я моряк?!
— Разработайте учения.
— Я даже в морской карте не разбираюсь!
— Научитесь.
Пошел к товарищам в штаб флота, попросил помочь.
Видимо, моряки чересчур постарались, и командующему фронтом так понравилась разработка, что после учений он сказал:
— Я тебя в Харьков не пущу совсем, останешься тут…
Через два дня приказ. И стал я командиром 39-го стрелкового корпуса.
В марте 1941 года командующим 25-й армией был назначен генерал-лейтенант Ф. А. Парусинов. Мне казалось, что границу и службу я уже знал хорошо, и во время оперативно-тактических занятий, посвященных прикрытию границы, я предложил свой вариант. Парусинов с ним не согласился, и получилась у нас, как говорится, оперативно-тактическая неувязка.
Не знаю уж, с чьей помощью, но вскоре отправили меня учиться в Москву, в Академию Генерального штаба.
Это было накануне Великой Отечественной войны.