Чем ближе мы подъезжали к вокзалу, тем неистовее колотилось моё бедное сердечко. Миша с тёплой улыбкой смотрел на меня. Но в разговоры не лез, молодец!
– Всё, приехали! – воскликнула я, увидев впереди обшарпанное вокзальное здание. Оно за эти годы ничуть не изменилось.
Я вскочила и прижалась лбом к окну, больно уперевшись боком в стол. Перрон приближался с неумолимой скоростью.
– Вот они! – закричала я, заметив в толпе встречающих знакомые рыжие волосы. – Дашка!! Я здесь!!!
И неистово замахала рукой. Дашка как будто услышала меня. Она скользнула взглядом по нашему окну, зацепилась за знакомое сумасшедшее лицо и расплылась в улыбке. «Белка!» – прочитала я по её губам.
– Что ж, давайте прощаться, дорогие соседи! – я повернулась к попутчикам и нервно улыбнулась. – Спасибо вам за всё! И удачи вам обоим! Миша, вы поможете Катерине Ивановне вынести сумки, правда?
– Нет-нет, мне мои сказали, сиди, мать, не двигайся, мы сами всё заберём.
– Хорошо, – я уже не вслушивалась в смысл её слов и поднимала свой чемоданчик. – До свидания, Миша. Спасибо вам за удовольствие общения. И вообще… Мне было весело!
– Мне тоже, Женечка! Давайте, я помогу вам, – он потянулся к моей поклаже.
– Он не тяжёлый, Мишенька! Прощайте!
– До свидания, Женя!
Я бросилась вперёд, не оборачиваясь. Синяя ковровая дорожка показалась мне неимоверно длинной. Добежав до лестницы, я остановилась. Мои любимые однокурсники стояли прямо у нижней ступеньки. Увидев меня, они оглушительно заорали на весь перрон:
– С возвращением, Белка!
С рвущимся наружу сердцем я сделала несколько шагов вниз и упала прямо в объятия моей Дашки.
– Белка, Белочка моя! – всхлипнула Дашка и обняла меня ещё крепче.
– Подвинься, Дашута, мы тоже хотим! – Сёмочка оттеснил свою жену и облобызал меня. – С возвращением, блудная подруга!
– Женька, чувиха! – это Шурка, хлопнув меня по плечу, тоже потянулась к моей щеке. – Ну и зараза же ты, пропала на пятнадцать лет!
– Я не пропала, Шурочка, вот она я, – лепетала я счастливо.
– А я, а я? Пустите меня тоже! – вперёд протиснулась наша тихая Леночка. Впрочем, тихоней я бы её уже не назвала. Она раздобрела, в глазах появилась весёлая решительность, а длинные когда-то волосы были закручены в забавную ярко-красную причёску.
– Ленуся, ты ли это? – провела я рукой по дивной стрижке.
– Да, наша тихоня теперь огонь-баба! – меня схватила в свои железные объятья Каринка.
– Задушишь, ненормальная! – охнула я радостно.
– Ты сходила на Пикассо? – грозно спросила меня кавказская женщина.
– Раз десять или даже больше! – гордо произнесла я. – Как заказывали!