─ Почему? ─ удивляется мужчина.
─ Ну, как же, ─ невинно поднимаю брови. ─ Ведь по такой дороге повозка из Арклоу доберется раньше, чем мы планировали, и вы перестанете томиться в нашем скучном захолустье, а вернетесь к привычной городской жизни под надежный надзор квалифицированных лекарей, а не необразованной деревенской ведьмы.
─ Ну что вы такое говорите, леди Айне, ─ прожигает меня взглядом Ловар. ─ В вашей очаровательной компании не может быть скучно. И лечите вы превосходно, столичные целители вам и в подметки не годятся.
Делаю вид, что смущаюсь его грубой лести и опускаю ресницы. Ну-ну. Наложить шину и поить укрепляющими кости настоями любой мало-мальски образований костоправ способен.
Тем более, что по моим наблюдениям, люди тут выздоравливают раза в два быстрее, чем на Земле. К примеру, от перелома Ловару придется страдать всего лишь две недели.
Ужин тянется еще около двадцати минут, а затем все разбредаются по комнатам.
С наслаждением ложусь в кровать, вытягиваясь на прохладных простынях. Еще один день позади. Осталось потерпеть совсем немного до возвращения Киана. Ловлю себя на мысли, что я уже по нему соскучилась. Кто бы мог подумать, что мне будет не хватать его язвительных подколок и ехидных улыбок. И хоть я страшусь того разговора, который предстоит нам, но одновременно желаю его всем сердцем.
Поворачиваюсь на бок, обнимаю лежащею рядом подушку, вдыхая исходящий от нее знакомый запах, и проваливаюсь в уютные объятия сна.
Гробница Гиллагана выглядит по-другому. Не такой, как я ее помню. В этом, открытом сейчас, саркофаге лежит живой человек. Мужчина. Любимый. Мои губы еще помнят сладость его поцелуев, а внутри разливается медовое томление. Я смотрю на его лицо, безмятежное, спокойное, не ведающее беды, не чувствующее тревоги. Холодные пальцы сжимают костяную рукоять ритуального кинжала, а из глаз одна за другой катятся слезы.
Я не могу отступить, не могу! Не имею права. За моей спиной сотни спасенных жизней, к отмщению взывают сотни загубленных. Это уже не Гил, не мой Гил. Это чудовище, принявшее его облик, замаскировавшееся под личину благородного лорда, доброго отца, любящего мужа. Когда он потерял свою душу? Когда стал таким?
Рука заносит, дрожащий в моих ладонях, кинжал, а глаза встречаются с его непонимающим взглядом.
─ Любимая?
─ Любимый!
Его взгляд из любящего сменяется на растерянный, а из растерянного, на обиженный и полный боли, а затем гаснет навеки. С моих губ срывается крик на пополам со всхлипом. Клинок сделал свое дело.
Быстро, пока есть время, закрываю крышку гробницы. Провожу руками по ее поверхности, находя пальцами завитки вырезанных на ней букв, и начинаю вслух читать заклинание. Под ладонями нагревается камень, я чувствую, что душа, заключенная там, пытается вырваться из плена. Воздух наполняется гулом, от которого закладывает уши, и волосы становятся дыбом. Ни на минуту не останавливаясь, продолжаю шептать заветные слова, разрезая осколком камня ладонь. Глубокий порез тут же наполняется кровью. Стараюсь, чтоб красная жидкость полностью наполнила желобки вырезанных букв, которые постепенно, благодаря ей, тоже становятся красными. Ну же! Давай! Быстрее! Выдавливаю последние капли и вытираю ладонь о подол юбки.