В комнате было совсем темно, но с некоторым намеком на жиденькую рассветную надежду. Сколько времени, не понять: за окном густо лил дождь, да стучали спутанные ветки тополей. Единственным источником света во тьме был тоненький лучик, теплым ореолом опоясывающий дверь ванной – там, еле слышно за шелестом дождя, дребезжали трубы и шумел душ. Асино пристрастие к водным процедурам в любое время суток всегда меня умиляло.
Я потянулся за телефоном, чтобы посмотреть, который час, но, пока шарил рукой впотьмах в поисках трубки, успел совершенно позабыть, зачем она мне нужна. Внимание мое переключилось на мигающий огонек, возвещающий о том, что кто-то прислал мне сообщение. Еще толком не придя в себя от горячечного сонного забытья, я опрометчиво ткнул в значок на экране. Открылась почта. Вот тебе, бабушка и Юрьев день… я снова написал сам себе. Гребанные шаманы в моей голове… Если не врал Эльдар, в мозгах у меня и впрямь зияла огромная пробоина. Что же на этот раз ты мне отправил, дорогуша? – с тоскливым любопытством спросил я себя.
К счастью, никаких невразумительно-значительных слов тут не было. Однако радоваться не стоило: была ссылка на видеофайл. Подозревая, что совершаю непростительную для своего рассудка ошибку, я растянул изображение на весь экран и с недоумением, граничащим с ужасом, увидел следующее.
…безлюдная ночная улица, или, скорее, двор между домами, заставленный машинами. Съемка черно-белая, плохого качества, и ведется откуда-то с большой высоты (я сразу подумал о камере наружного наблюдения), так что я не сразу замечаю в углу кадра собственную машину – ныне нашедшую вечный приют в лагере мертвых подводников. Это двор, в котором я ее бросил, когда пил со Стасом, и в котором он, по его собственному признанию, устроил свое хулиганство с битым стеклом. С минуту ничего не происходит. Затем на сцене появляется странный, жуткий в своей комичности персонаж. Сверху плохо видно, но можно разглядеть, что на голове у него черная остроконечная шапка, похожая на головные уборы ку-клукс-клановцев, а передвигается он на чём-то вроде коротких ходуль. Раскачиваясь и чуть не падая, это страшилище неторопливо бредет между автомобилями, задевая их длинной бесформенной хламидой – и я уже знаю, куда оно направляется. Остановившись около моей машины, чудовище начинает приседать и ломаться в каком-то танце, высоко задирая полы своего балахона – и видно, что по кругу это одеяние обвешано металлическими шариками, тускло сверкающими в свете уличных фонарей. Звука нет, но я, кажется, слышу, как варварски звенят и переливаются эти бубенцы. Потом у машины вспыхивают фары, а чудище легко берется за дверь и открывает ее…