И вот удача вновь слабо улыбнулась мне. Завернув за угол, я уперся в ярко освещенные двери бара – того самого, где обычно пил со Стасиком. Вот и проверим, ухмыльнулся я, и вошел внутрь, звякнув колокольчиком над дверью.
В зале не было ни души; бармен за стойкой настороженно покосился на меня. Я подумал было, что не до конца оттер следы крови и воровато осмотрел одежду: но нет, все было в порядке, за исключением того, что плащ снова был безнадежно измят, словно его жевало стадо слюнявых буренок. Я догадался, что бармен просто не ждал в этот будний день таких поздних выпивох, нацелившись бездельничать до самого закрытия, и, чтобы не смущать его, отошел от стойки и приземлился за столик в дальнем углу.
– Люда-а-а-а!.. – проголосил бармен манерным дискантом. – Обслужи посетителя-а-а!
Вышла дебелая официантка – слишком хорошо мне знакомая – и неприязненно шлепнула передо мной меню.
– Через полчаса закрываемся, – сообщила она, глядя в сторону. – Кухня не работает. Могу предложить салат из селедки и биточки…
– Спасибо, – я выложил перед ней тысячерублевку, – получаса более чем достаточно. Принесите самое большое и крепкое из того, что у вас можно купить за эти деньги. Только быстрее, пожалуйста.
Она фыркнула и удалилась, раскачивая необъятным задом, словно шторм – сорвавшейся буровой платформой. Вернувшись, она выставила передо мной пузатую пивную кружку, игриво украшенную ломтиком лимона и коктейльным зонтиком, а рядом водрузила сермяжную поллитровку. Явно издеваясь, она скрутила движением мощного запястья колпачок с бутылки и с бульканьем перелила прозрачную жидкость в кружку.
– Приятного отдыха, – процедила она, уже отворачиваясь, чтобы уйти, но я поймал ее за руку:
– Простите, м-м-м… Людмила? Можно спросить?
– Ну, – нехотя промычала она, забирая ладонь и вытирая ее о фартук.
– Я был у вас неделю назад, чуть больше… Еще стаканы разбили, помните? Пожалуйста, не удивляйтесь такому вопросу, но… вы можете описать моего спутника? С кем я был?
– Ограбили, что ли? – проявила она что-то, похожее на интерес. – На клофелинщиков нарвался?
– Нет, что вы, – задействовав максимально светский тон, ответил я. – Просто…
– Просто я тебя, охламона, запомнила, – устав от вежливости, не сдержалась официантка. – Не было с тобой никого. Каждую неделю просиживаешь тут штаны, надираешься, как скотина, в одиночку, а у нас потом все унитазы заблёваны. Что, не так? Как жена твоя только терпит… И чаевые хоть бы раз оставил.
Она осуждающе потрясла щеками и с видом победителя покинула поле боя. Что и требовалось доказать, дружок… что и требовалось доказать.