– Ладно, посмотрим…
Музыка заиграла снова, но тише, приятнее, а вокалистка, предваряя песню, сказала томным голосом в микрофон:
– Друзья, сегодня закончилось лето, сегодня – День знаний. Следующая наша композиция посвящается всем студентам, и всем, кто был когда-то студентом, и остался им на всю жизнь! Эта песня для вас!
Она запела что-то медленное и мелодичное, и я заметил, как несколько пар потянулись танцевать. Я поднял рюмку, чтобы выпить за студентов (я все же, как бы и сам причастен к этому дню в силу своих занятий), и вдруг изнутри меня дернула одна мысль, да так сильно, что рука опустилась на стол, а коньяк выплеснулся на салфетку.
– Слушай… – тихо прохрипел я, но Стас все расслышал. – День знаний, первое сентября. Ты понимаешь, что это значит?
– Да, – значительно кивнул он. – Ровно десять лет. Я думал, ты забыл.
Он глазами показал на мою рюмку, и мы выпили, не чокаясь.
– Покурим? – предложил он.
Мы вышли на ночную улицу, причем Стас, против всех барных правил, захватил с собой кружку. Он щелкнул зажигалкой и задымил, отправляя струи дыма в звездное небо, а я все комкал свою сигарету, не зная – сказать или нет?
– Забудешь тут… – пробормотал я, хотя действительно забыл. – Все, как вчера. А тут еще, представляешь, кого я встретил…
Я все не решался. Дело ведь в том, что мой Стасик носил гордую фамилию Хомячков – хотя никому и в голову не пришло бы подтрунивать по этому поводу. И он, несмотря на всю внешнюю несхожесть, был братом Аси – той, что нелепо погибла много лет назад. Собственно, на этой печальной почве и выросла наша дружба, и с тех пор мы никогда не говорили вслух о его сестре. Я считал это попросту бестактным, а почему молчал он, мне было безразлично. Видно, были причины. Но сейчас мне показалось, что мы выпили достаточно, чтобы вспомнить и об этом – больно уж хотелось мне рассказать о его загадочной однофамилице. Однако, как это водится, вместо важного я понес околесицу:
– А как ты думаешь… Могло так случиться, что она не умерла?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился он.
– Я имею в виду… могло ли тогда произойти что-то такое, чего мы не знаем, так сложиться обстоятельства, что она осталась жива? Я же толком не видел ее мертвой. Не видел лица. Вдруг похоронили кого-то другого, а она, в тайне от всех, выжила и сейчас где-то бродит? Чисто теоретически, есть шанс?
Я был готов к тому, что меня снова обзовут дегенератом, но Стас неожиданно глубоко задумался.
– Вообще-то, – серьезно сказал он, – я тоже не видел ее мертвой. Ты же знаешь, там были очень сильные повреждения… Когда я забирал тело, все было наглухо замотано, и слава Аллаху. Может, там вообще все в кулечек сложили, что осталось, и в куклу из тряпок завернули. Нам вообще предлагали хоронить ее в закрытом гробу, чтобы никого не пугать, но мать настояла, чтобы ее положили вот так… по заветам предков, блядь. И до этого, пока она в реанимации была, с ней тоже рядом никого не было. Так что да. С этой точки зрения и чисто гипотетически. Поклясться под присягой, что она гарантированно мертва, я не могу. Как честный человек и бес-при-страст-ный ученый…