И он, стоящий на колене…
Кажется, когда-то давно ему часто приходилось упираться коленом в пол или в землю и стоять так подолгу, пока все не разрешится…
Мужчина все смотрел в эти болотистые глаза и не мог понять, что за воспоминание она в нем пробудила. Размытые картинки проплывали в его голове, но он не мог собрать их в одно целое. Глаза, руки, колено, голос…
Грудь его сдавил спазм.
Он осторожно коснулся ее рук, но не отнял их от своего лица. В ту секунду ему показалось, что взгляд девочки прояснился, а сама она изменила свой облик на мгновение и превратилась в совершенно другого человека. И тогда с его губ невольно сорвалось, словно отдаленное эхо в лесу, одно лишь слово:
– Вера…
Девочка ахнула и резко отпрянула от мужчины, отворачиваясь, чтобы он не видел ее лица.
А Вера, тем временем, дрожала и всеми силами пыталась подавить румянец на щеках. На щеках? Да она вся пылала! Как успокоиться, как снова овладеть собой?
Спустя недолгую паузу она вновь услышала его голос за спиной:
– Ты… ты так похожа на свою мать.
Странно, но почему-то Вера не почувствовала облегчения. Ей даже стало слегка досадно: она будто разочаровалась в том, что он ее… не признал по-настоящему.
Да, возможно, ей хотелось, чтобы он узнал ее – узнал Веру, ту Веру, прежнюю Веру, а не ребенка. Ах, если бы хоть кто-нибудь, даже этот презренный человек, узнал ее, принял ее, понял, что она – это Вера!
Но она не могла, боялась, не позволяла самой себе признаться в этом желании.
Но уже не могла сдерживать себя.
Чувства захватили ее.
Она хотела, чтобы он перестал принимать ее за Катю. Она не Катя! И ей не нужны эти подлые игры, в которых ловок только он. Все эти хитрости чужды ее натуре! Она не умеет лгать, не умеет играть, как актриса, не умеет манипулировать, не умеет…
«Ты так похожа на свою мать».
А ей так хотелось выкрикнуть: «Да потому что я и есть она! Я Вера! Вера! Я – ВЕРА!»
Но разум ее был сильнее сердца, и здравомыслие все же укротило ее горячность. Она услышала саму себя: «Поверь, будет лучше оставить его в неведении. Но ни к чему его отталкивать теперь».
Вера повернулась к нему, но ничего не сказала. Она ждала.
– Я подвезу тебя домой? – Но этот вопрос прозвучал утвердительно.
Вера кивнула.
Они молчали всю дорогу.
Неловкость разбавляло негромкое радио, которое обычно раздражало Веру, но не в этом случае. И хотя радио позволяло немного отвлечься от гнетущих мыслей, Вера, да и Никита тоже, не могла полностью расслабиться.
Они оба были скованны, как будто им обязательно нужно было о чем-то говорить, но у них не получалось.