Все столики в залах были заняты. Когда Вера пригляделась к каждому гостю, она поняла, что это не люди, а манекены, на пластиковых лицах которых застыла улыбка. Глаз у них не было.
Так Вера брела, пока не увидела за самым крупным столиком с золотой скатертью сидящих на королевских стульях двух живых людей. Именно они смеялись.
Вера стояла так, что было видно лишь лицо молодого человека, когда как его спутница, обладательница огненно-рыжих пышных волос, сидела к Вере спиной.
Посередине стола у них лежал окровавленный поросёнок, обрамленный копчеными початками кукурузы. В нос Веры ударил гнилостный запах убитой плоти, вызвав у нее тошноту.
Подавив неприятные ощущения в желудке, Вера обратила внимание на юношу и узнала в его лице Матвея. Он, заметив ее, поднялся со стула с распростертыми руками.
– Простите, Вера, что пролил на вас вино! Не серчайте! Присаживайтесь, у нас тут вкусное мясо! Получше вашей картошки и баклажанов!
Вера, однако, не могла сдвинуться с места.
Наконец, рыжая девушка обернулась и, посмотрев Вере прямо в глаза, сардонически расхохоталась.
– Да уж, мама, выглядишь ужасно! Впрочем, как всегда.
Капли вина сочились по ее ногам и рукам. Вера, уставившись на Катю, прошептала:
– Это ты?
– Ну а кто ж еще? А ты?
Вера оторопела.
– Какая ты…
– Красивая? – Она взмахнула копной волос.
– Взрослая, – выдохнула Вера. Действительно, Катя предстала перед ней в том же образе, в каком она ее обнаружила в своих предыдущих снах: постаревшей на двадцать лет минимум.
– А я теперь такая. – Она послала ей воздушный поцелуй. – Теперь ты моя дочка.
Матвей истошно расхохотался, чем слегка испугал Веру.
– Вы, Вера, случайно вина не перепили?
– Фу-у-у, мама, что это у тебя там течет? Фу-у-у! – Катя, зажав нос руками, вскочила со стула.
– Какая мерзость, – Матвей перекрестился и тут же рухнул на пол, потеряв сознание.
– Отвратительно! Отвратительно! – Визжала Катя, бегая вокруг стола.
Вера с недоумением опустила голову и увидела, как к щиколоткам вдоль по ногам стекает толстыми струйками алая кровь.
Она схватилась за низ живота, почувствовав пронзительную боль, и упала на колени.
– Фу! Фу! Фу! – Не унималась Катя.
А Вера смотрела, как над трупом поросёнка летают жирные мухи, и думала: «Моя дочь старая, моя дочь старая, моя дочь старая…»
Когда Вера открыла глаза, в голову ей пришла мысль, что она снова в больнице. Сморгнув пелену, она огляделась, с облегчением поняв, что находится в квартире Никиты. Но ощущение подавленности было таким, словно она билась в лихорадке всю ночь.
Постепенно внизу живота ее стала проявляться тянущая боль, а в голове – расплывчатые отрывки ночного кошмара.