Но запомнила Вера только Катю. Если бы ей приснилось несколько видений подряд, в одном из которых хотя бы на секунду промелькнула Катя, наутро бы Вера вспомнила только ее.
Вдруг Вера почувствовала сырость под собой. Задрожав от страха, она сбросила с себя одеяло и сдавленно вскрикнула.
Ее пижамные штаны во внутренней части бедер были пропитаны кровью. Поджав под себя ноги, Вера обнаружила на простыни пятно красно-бурого цвета.
– О нет, нет, нет! – Застонала она беспомощно. – Только не это, нет! Ну откуда у меня, ну не было же!
Менструаций у Веры не было с тридцати пяти лет, когда ей пришлось перенести опасную операцию на яичники. С тех пор она совсем не забыла о том, что они у нее вообще когда-либо были.
Но сейчас Вере было семнадцать (вероятнее всего), а это значит, что организм у нее был здоровым и правильно функционирующим. К сожалению, она совсем этого не учла при сборах и не взяла с собой ничего гигиенического.
Вера спрыгнула с кровати и стащила простынь. Скомкав ее, она выбежала из комнаты на пути в ванную, в которой уже чистил зубы Никита.
– Доброе утро, – пробормотал он с полным зубной пасты ртом. Она же лихорадочно засовывала простынь в стиральную машинку, не замечая его присутствия.
– Кать, – он сплюнул, с недоумением наблюдая за ней, – в чем дело?
– Ни в чем! – Огрызнулась она, начиная стирку.
Пожав плечами, Никита умылся. Вытирая лицо банным полотенцем, он сказал:
– Ну, ты умывайся, я пока чай тебе налью.
Когда он вышел, Вера прислонилась лбом к стиральной машинке и нервно выдохнула. Ей нужно было срочно поменять белье и штаны, но она не могла показаться ему на глаза в таком виде.
Прошмыгнув незамеченной в комнату, она взяла необходимые вещи и вернулась в ванную. Запершись, она переоделась. Ей было больно, ей было неприятно, ей было отвратительно. Она вновь почувствовала себя девочкой, впервые проснувшейся полноценной женщиной. Ей хотелось плакать, жаловаться маме и ничего не делать.
Идти на кухню она не собиралась. Ей нужно было прямиком в магазин, какой, к черту, завтрак?!
Но сначала нужно было известить об этом Никиту.
Она встала в дверном проеме, потирая низ живота, и тихонько заговорила, пока Никита наливай чай в ее чашку, а в свою – кофе:
– Ты бы не мог одолжить мне… немного денег?
Никита, увидев ее, сконфузился.
– А что такое? У тебя какие-то проблемы? – Он уже похолодел.
– Ну-у… не совсем. У меня месячные.
Никита, застыв как истукан, смотрел на нее не мигая.
– Ты дашь денег или нет?! – Вскричала она истерически дрожащим голосом.
– Ох, конечно, конечно, – он засуетился, но в панике как будто бы забыл, где вообще хранит свои наличные.