– Вот-вот. Теперь на тебе, значит, будет ездить. Готовься танцевать гандаган, умный качок.
– Гандаган никто не танцует, Танюшечка!
Красотка нервно дернулась, потупила взгляд. Грозный полушепот и страшные глаза Мишки серьезно испугали девушку.
– Ну, уж прости, пожалуйста, – плохо совладая с голосом, почесывая напудренную щечку, промолвила Татьянушка. – Я не знаю, кто что танцует. Но я знаю, что Аскольд фавор у Гуманоида – потому что он у него некто вроде шестерочки. Лакей-танцор-телохранитель, и прочая, и прочая. Не так?
– Может и так. Да лях с ним, с Аскольдом. Его проблемы.
По тяжелому вздоху и понурому взгляду девица поняла, что теперь у Михаила возникли тоже кое-какие проблемы. Надо спросить… Нет, надо сменить тему – чтобы этот не тупой качок, не желая говорить о черте чем, сам рассказал о своих новых проблемах.
– Знаешь, Гуманоиду сорок пятку не дашь, что бы он не говорил. Ни за какие тренды. Полтишок – еще можно. Но не меньше.
– Ему шестьдесят.
– Ну, а он кричит, что…
– Ой, Танит, – снова тяжелый вздох, и снова грустный взгляд, только теперь уже куда-то мимо Татьянушки. – Он много кричит. Это россомаха, Татьянушка. Понимаешь? Ро-со-ма-ха.
– Прямо так?
– Прямо так. Он хочет сожрать все, что видит. Но хочет это взять не попавшись. На росомаху так охотятся, а он – сам так охотится. Для него мы все – атлеты, – лифтеры, билдеры, фитмэны – росомахи. Только надо нам вовремя кусочки жирные подкидывать. Ему никто бы не отдал шаурменную… Да что там шаурменную, ему бы никто пивной ларек не отдал – потому что все знают, каким он был владельцем. А билдеры – отдадут. Они ведь все отдадут – лишь бы быть первыми!
– И ты отдашь? И ты отдашь все свои шаурмишки? А, Мишка?
– Нет, не отдам.
– А почему? Ты сам знаешь, сейчас шаурменных больше, чем жилых домов. И они уже почти не в ракурсе. А, Мишка?
– Да и пусть. Пусть будут не в ракурсе. Продам бизнес, если будет еще хуже чем сейчас.
– А что же тогда у тебя будет с бодибилдингом?
– А я уйду на хер из бодибилдинга, Танюшечка!
– Не кричи, пожалуйста, Мишечка! – сдержанно буркнула Татьянушка, ежась и отклоняясь назад от разгневанного друга. – Ты не хочешь больше быть Мистером Паддингом?
– Нет. Вот на таких условиях – не хочу. Я их продам. Пусть их пропьют, прожрут. Да хоть утопят. Не отдам Гуманоиду!
– Правильно, – девица осторожно погладила предплечье бойфренда. – Правильно. И себя не отдашь, и шаурменные…
– Но, что-то ты не договариваешь… А, Татьянушка из Черемушек?
– Просто ты уже сто лет не брал первое место. И выиграл только второй раз. И больше не хочешь…