Завернувшись в него, она выпрямилась во весь рост, и хоть Кира по-прежнему смотрел на неё сверху вниз, сейчас он вдруг почувствовал себя маленьким и ничтожным.
– Пусть смотрят, раз ничего делать не хотят. Веди, Кира. Ты же у нас за старшего.
Они они поднялись наверх и двинулись вдоль Третьего кольца, мимо машин и людей. Почти никто не оборачивался на их разношерстную, разновозрастную и, по правде говоря, бомжеватого вида компанию, лишь некоторые расступались, будто боясь, что их заденет. Ага. Подышат на них и заразят. Иностранцы старались не говорить, чтобы не привлекать внимание странной речью, а Элен шла, глядя под ноги, волоча по земле подол длинной ткани – её роста не хватало даже в этом. О чём она думала сейчас? Что ей стыдно так жить? Что она не хочет быть частью мира, который так легко от них отвернулся? Саша шла за ней. Кира почти физически ощущал её желание идти рядом с Элен, плечом к плечу. Он понимал её слишком хорошо.
В «Фестивальном» парке вовсю расцветала осень, и листья на сухой траве и асфальте напоминали пятна краски и крови – следы минувшего безвозвратно сентября. Старухи и матери, ведущие детей в местную церковь, старательно обходили их стороной, молодые люди обгоняли или тормозили, давая пройти. Кира вёл своих насквозь, и, поравнявшись с отделом МВД, почувствовал, что сердце на мгновение дало сбой. По закону, их уже должны были арестовать: больше десяти человек – несанкционированное сборище, но их пропустили, позволили выйти из парка, позволили даже пройти дальше по улице, до здания СИЗО. Конечно, позволили, им же сейчас было не до этого.
«Они знают», – щёлкнуло вдруг у Киры в голове. Когда живешь бок о бок с Пегасом, забываешь, что другие люди тоже не дураки. Конечно, они догадались. Вся Москва видела, как застрелился Пегас, но на его место ведь должен был прийти другой лидер. Не зная всего, думая, что большая часть пегасовцев заперта сейчас в «Православе», они всё равно не могли не догадаться, что кто-то управляет механизмом изнутри. Кто-то смелый, сильный и опасный. Кто-то, кто захватил школу. Кто-то, кто обязательно придёт спасать своих друзей. И тогда можно будет окружить здание и не выпускать его, пока не сдастся. Ловушка. Грёбанная ловушка, Пегас, и ты позволил им тебя поймать!
– Возвращаемся? – предложила Саша. Они стояли на одной стороне улицы, а на другой спецназ оцепил здание, направив оружие на каждый выход, на каждое окно. Ну и как их прикрыть? Только собой, чтобы всех вместе перестреляли!
Если её реплика была обращена к Кире, то он просто не знал, что ответить. Если к Элен – та вряд ли слушала. Она стояла и смотрела на людей, а те, хоть и пытались пройти мимо, хоть и старательно взгляд отводили, всё равно видели. Всё они видели, но отвергали, отделяли от себя презрительным «они» и «эти». Люди не были частью их мира, а они сейчас не были частью мира людей. Думала об этом Элен? Или Кира? Они понимали, что как только с Пегасом и ребятами внутри будет покончено, спецназ возьмется за них. Они в безопасности, пока те не сунут наружу носа, но продлится это недолго. Сколько, возможно? День? Два? Ловушка захлопнулась, они попались в неё так глупо, и выхода не было. Сначала Лучей поймали в ловушку – на Пегаса. Теперь его – на них. Замкнутый круг. Изгои, тянущиеся к другим изгоям, обречены быть жертвой мира, в них не нуждающегося.