– Где Дана? Она здесь?
Кира взглянул на Пегаса, но выражение лица того дело ему ясно понять: «Никто тебе не поможет. Сам заварил – сам расхлебывай».
– Здесь.
Он поднял голову, а с ним и остальные, будто поддерживая его, будто взмолившись в едином порыве. Диму с Даной теперь разделяла тончайшая граница двух уровней здания, но граница эта была сейчас непреодолимой.
– Господи, – он прижал руку ко рту, и Кира даже думать не хотел, что он чувствует. Толпа объяла их своей тревогой, испуганной дрожью, и каждый застыл в ожидании решения своей судьбы. Колыбельная закончилась, но песня не смолкла – началась новая, даже не став тише. Будто не было никакой опасности. Но все слышали шум снаружи, и это были не только шум ветра, дождя и грома – это целая толпа их соотечественников, жаждущая расправы, пришла карать и жечь на костре. Они начнут с Даны, и тогда между ними и «террористами» окажется лишь отец Матвей. На чью сторону он встанет, когда поймёт, что праведный народный гнев ничто не остановит? В подобные моменты так удобно вспоминать несуществующие заповеди Библии…
Раскат грома заставил всех вжаться друг в друга. Они не могли знать, что происходит наверху, но могли догадываться. Дима стоял, будто окаменев. Кира видел – он хотел бы сорваться с места, броситься к двери, но ужас приковал его к месту, буквально парализовал, лишив контроля над всеми органами чувств, кроме слуха. Дана перешла на частушки, только пела она их не весело – медленно, горько, мрачно, с хрипами и всхлипами. Она знает, кто пришёл в церковь. Она не могла их не слышать. Но она не останавливалась. Как долго должен ждать человек, чтобы больше не быть способным остановиться?
– Почему она не спускается? – в полной тишине прошептал Дима.
– Поздно, – ответил Кира.
– Почему не замолчит?
– Не может.
– Как у нас на празднике
Появились стражники.
Дел не делают по дням,
Только рыщут по ночам!
Где-то наверху, над подвалом, над церковью, над куполами небеса медленно наполнялись рокочущей силой. Через несколько мгновений она обрушится на Москву. Когда они ворвутся в комнату и увидят Дану, примут ли глупцы её за Марию? Выстрелят ли сразу? Возьмут ли в плен?
Дима смог преодолеть бессилие ужаса и рванулся к двери, но его схватили на полпути и завалили на пол, стараясь даже перепалку устроить беззвучно – сейчас в мире звука не существовало ничего, кроме грома, дождя и нехитро сплетённых горько-ироничных куплетов.
Пожалуйста, пожалуйста, пусть она никогда не замолчит.
– Веет ветер в полюшке
Да поёт о волюшке.
Не пора ли нам вставать
Да свободу добывать?