Конан Фёдорович немного подумал. Подержал паузу; спросил у водителя РАФа: а) пьёт ли тот водку и б) весёлый ли он человек после этого. Получив два утвердительных ответа, он снова подумал и объявил очень членораздельно:
«Хорошо.
Вот и помощь пришла.
Ты теперь в числе приглашённых.
Едем».
По его команде РАФ подняли и снова поставили на рельсы перед автобусом, только теперь носом к свадьбе. Так и гнали паркетник перед собой весь оставшийся путь до самой деревни.
Жених и невеста сами были людьми в деревне пришлыми, поэтому я ощущал себя вполне комфортно в качестве свидетеля. Тем более что Таволга заранее сообщил, что роль тамады мне играть не придётся.
Из нас четверых только «Любка», как назвал её Кукушкин, свидетельница, была местной. Люба имела необычную внешность Умы Турман, выращенной на молоке, свежем воздухе и лесной землянике, поэтому была симпатичнее голливудской звезды. Её красота не была божественной, как у невесты, но была более современной. Логично было бы предположить, что прекрасное тянется к прекрасному, поэтому Елена и Люба – подруги. Но это не правда. Конечно, подобное тянется к подобному, но притяжение противоположностей так же очевидно. Короче, я не знаю, что объединило двух этих женщин. Любовь была младше Елены, но ей уже было под тридцать, и она тоже была не замужем. При такой-то красоте! Видимо планка желаемого не отвечала окружающей действительности, а любить «то, что есть» Любовь не была готова. К школе она не имела никакого отношения и работала в конторе лесхоза. Удивительно, что ни в лесхозе, когда я посещал Ивана Макарыча, ни в толпе, когда приезжало телевидение, я её не видел. Нас представили друг другу непосредственно перед свадьбой, как свидетеля и свидетельницу.
Весь предсвадебный ритуал я испортил. Кукушкин дал мне установку, чтобы много за выкуп невесты я не давал. Дескать, чем меньше заплатишь, тем счастливее они будут жить. Примета такая. И я, будучи максималистом по жизни, не дал ничего. Старушки пели, водили хороводы, сыпали прибаутками и наречиями. Ничего не помогло. Но я заразился их речитативом. И сочинил по этому случаю свой рэп или стёб: «Я был туп как гора, неприступен как скала, гол как сокол, на компромиссы не пошёл. Всех разозлил, двух старушек чуть не задушил. Но до драки дело не дошло – Таволга притворяться не стал: всех любителей халявы разметал. Ему чужд был обряд в виде преград до любимой женщины его».
Проще говоря, насвинничали мы зря, а во всем виноват Старый Пердун. По фамилии Кол… Нет не Колдун, а Кукушкин. Он всегда не в рифму.