– Ты прав, мудрейший, – спокойно отвечал повелитель. – Ты знаешь народ и осведомлен о том, как с ним следует обращаться. Но ты не подозреваешь, что свобода и правда делают гораздо больше, чем вечный страх.
– О божественный! Я не верю своим ушам! Как можешь ты, половину жизни проведший среди нас под сводами храма Амона-Ра, теперь уничтожать все святое?!
– Я фараон, мудрейший, – холодно отвечал Амонхотеп IV. – И никто не может указывать мне, сыну Атона.
– Но божественный! – лепетал Куш. – Как же можно попирать богов? Ведь даже твое имя, о повелитель, означает «Амон доволен»?
– Отныне имя мое будет иным, – ледяным тоном ответил фараон.
– Я не узнаю своего ученика! – простонал жрец. – О божественный! Я обращаюсь к тебе не как к властителю, а как к человеку посвященному. Ты же знаешь, что Амон-Ра жестоко отомстит тебе за все наши беды, которые ты учиняешь нам нами. Он пошлет тебе смерть!
– Рано или поздно она настанет, – спокойно сказал фараон. – А что до мщения, то боги на него не способны, только людям свойственно мстить.
– О, повелитель! Я понял! – внезапно вскричал Куш. – Ты попросту задумал ограбить египетские храмы! Ты будешь проклят! – голос жреца сорвался, и он закашлялся.
– Ступайте, мудрейшие мужи, – промолвил повелитель. – С нынешнего дня вы перестанете быть жрецами Амона и Мут. Воспевайте в молитвах Атона-солнечного диска и несите в его храм богатства упраздненных богов, незаконно награбленные вами и вашими предшественниками.
Жрецы были в замешательстве. Одни повернулись, чтобы уйти, другие толклись на месте, третьи смотрели на фараона, в надежде, что он отменит свое решение. Но Амонхотеп молчал.
Куш собрался с последними силами и, подойдя вплотную к ступеням храма, где стоял фараон, спросил, в усмешке скривив рот:
– Если все храмы и боги упразднены, божественный, значит, упразднены и жрецы. Некому служить твоему богу. Никто не займет место верховного жреца Египта!
– Ты вновь ошибаешься, – не смутившись, отвечал Амонхотеп IV. – Неслучайно мои изваяния стоят у входа в храм, ибо я сам буду верховным жрецом моего бога!
– Ты? – изумился Куш.
– Да, мудрейший. Ты верно сказал, что я – посвященный, и мне известно очень многое; Хануахет научил меня тому, что не дано знать простому смертному. Никому не доверю я служение моему богу, который возложил на меня честь назвать его единственным богом моей страны.
– Ты… шутишь, о божественный? – Куш вглядывался в лицо фараона, а тот вместо ответа сверкнул глазами и повернулся, чтобы уйти в храм.
– Тебе никто не позволит! – попробовал продолжить жрец, но Амонхотеп IV перебил его: