Читая не только богословские, но и исторические книги, Ася знала, что к концу девятнадцатого века на Окинаве – родине каратэ – окончательно оформились два направления. Первое было основано на физической мощи, резкости, закалке рук и ног, устойчивости и пробивной силе. Другое направление предполагало высочайшую маневренность, обманные пассы, движения враскачку, быстроту реакции и постоянные перемещения. Без особого напряжения эту технику осваивали низкорослые и слабосильные мужчины, женщины и дети. Позже, в народе, когда уже исчезла необходимость тренировать руки и ноги для пробивания стальных доспехов, чтобы убить противника, большинство стали заниматься облегченным стилем, уделяя при этом огромное внимание нравственному совершенствованию.
Так почему это облегченное направление не применять здесь в школе? Может, Учитель, следуя правилам традиционного каратэ, ничего об этом не знал? Но ведь никто не мешал ему разрабатывать индивидуальные программы для каждого ученика. Или он просто не хотел?
Асе очень понравилась история о молодом японце Хиса, который, будучи побежден известным мастером мягкого стиля, попросился к нему в ученики. Несколько лет он учился, усиленно тренировался и выполнял все его наставления. Однажды, когда на деревню напали разбойники, Хиса обратил в бегство десять человек. После этого он возгордился, распрощался с мастером и отправился путешествовать. Однажды в одном из небольших городов он увидел толпу, которая окружила молодую монахиню – та мастерски показывала ката каратэ. Зеваки, узнав Хиса, предложили ему сразиться с монахиней, но тот отказался, не желая унижаться поединком с существом слабого пола. Девушка сама предложила поединок и под одобрительные крики толпы за несколько минут довела Хиса до изнеможения стремительными хлесткими ударами, неожиданными нырками и уходами, упругими блоками. И Хиса попросил пощады. После этого позорного поединка он вернулся в родную деревню и всю жизнь посвятил изучению каратэ. Никогда больше не искал Хиса соперников, понимая, что на каждого сильного найдется сильнейший.
Ася стала мечтать о мягком стиле и очень надеялась на то, что Учитель, в конце концов, найдет для нее и Риты иной подход, поможет освоить ту технику, с помощью которой и слабая женщина сможет справиться с противником. Но ее надежды не оправдались. Учитель продолжал воспитывать в своих ученицах мужеподобие, и в этом намерении оставался несгибаемо тверд.
В системе тренировок появился новый воспитательный момент, ставший постоянным, – Учитель выстраивал учеников строгим порядком и произносил весьма нелицеприятные вещи. Казалось, что он окончательно возненавидел их нерадивость, тупоумие, нежелание заниматься и, как ни странно, молодость. При этом много говорилось о библейских заповедях, безотчетном служении богу и необходимых для этого высоких моральных качествах. Фанатизм, нетерпимость и полное неприятие реальности незаметно сочились из каждого слова Учителя, словно невидимый яд из гнилого болота. После этого ученикам ничего не оставалось, как согласиться с тем, что каждый из них – полное ничтожество. Всё это создавало тяжкое впечатление, угнетало, лишало чувства уверенности в себе. В школе воцарилась полная военная дисциплина, поселился страх. Каждый ученик, независимо от заслуг, на тренировке мечтал только об одном – чтобы Учитель ушел, наконец, в мрачную темную каморку молиться своему придуманному бессердечному богу. И тогда движения учеников становились слабыми и бессмысленными, сложнейшие связки смазывались, ката выполнялись формально.