После этого случая Ася на время лишилась эмоций. Понимание того, что она несостоятельна как боец и вся ее красивая техника не стоит ломаного гроша, сделало ее равнодушной к соблюдению субординации. Когда Молчун как старший принял решение ехать вечерним поездом, чтобы успеть побывать в средневековом городе, которым славились здешние места, Ася молча развернулась и пошла на автобус – она соскучилась по дому и мальчикам. Каково же было ее удивление, когда через время притащились на автовокзал остальные бойцы – желание осматривать исторические развалины испарилось практически у всех, Молчун остался в меньшинстве.
Автобус шел долго, почти четыре часа. Дорога тянулась по выжженным равнинам, потом морем, лесами. Рядом в кресле сонно сопел Молчун – когда ребята рассаживались, Ахмед сразу устроился рядом с Ритой, они весело болтали и не обращали внимания на остальных. Ася думала о пережитом, пытаясь понять, почему встретившиеся ей люди так раскрепощены, так свободны. «…Может, дело в том, что Учитель действительно заботится о духе, а спортсмены – только о физическом теле и собственном комфорте? Ведь в древних школах ученика несколько лет не выпускали в мир, оберегая от искушений. А что мы знаем об этом мире? Только то, что он жесток и непредсказуем? Но почему тогда таким, как мой муж, богатая соседка, президент и его ученики и многим другим легко в нем жить? А мне, Молчуну, Самадину, Рите – так сложно? Чего в нас не хватает? Нормальной уверенности в себе? А может, чего-то, наоборот, слишком много – эмоций, чувств, сомнений, страстного желания найти себя? Тогда прав Учитель во всем, и рано нам со своими несовершенными знаниями выходить на татами. Мы пока беззащитны и свою свободу не заслужили…»
Когда началась первая после возвращения с семинара тренировка, Учитель сразу пригласил ребят в кабинет. Долго расспрашивал, задавая наводящие вопросы, но все молчали, будто набрали в рот воды. И только Молчун, как старший, заикаясь, отчитывался: «Выступили на конференции хорошо… Кумитэ не показывали… Президент передавал лучшие пожелания…» Учитель удовлетворенно хмыкал и отпускал замечания насчет несостоятельности бойцов президента, которые занимаются вовсе не каратэ, а кик-боксингом. В это время в старенькой люстре, едва освещавшей комнатенку, вспыхнула и сгорела лампочка, явно не выдержавшая накала противоречивых эмоций. Ася подумала: «Интересно, как бы отреагировал Учитель, если бы узнал о разбитой бутылке шампанского?»
В личном отчете Учителю Ася сказала то же самое, что и Молчун: «В контакты ни с кем не вступали… Ребята вели себя хорошо… Держались особняком…», – а про себя подумала: «Интересно, верит ли всей этой белиберде Учитель или делает вид, что верит?» Возможно, он просто хотел верить, потому что ее отчет воспринял благосклонно.