– А разве мужские не бьются? – Иван отвернулся к окну и прикурил сигарету. Андре подождал немного продолжения, но, не дождавшись, озадаченно почесал переносицу. Что мужчина хотел сказать? Но переспрашивать не хотелось – разговор заходил в ту область, которой Андре старался избегать. Он предпочитал жить по принципу «будет то, что должно быть». Самому Андре давно было понятно все, что касалось его самого и его собственного сердца, но переспрашивать и слышать от Ивана какие-нибудь банальные отмазки ему не хотелось. Да, мужские сердца тоже бьются… и Митчелловское вот-вот перейдет в эту категорию.
– А у меня все наоборот, – чтобы перевести тему, признался Андре, – я прихожу в клуб, на меня набрасывается стая мужчин… я выбираю понравившегося мне, мы садимся у бара… и тут я говорю ему, что я – мужчина. Примерно в восьмидесяти процентов случаев мужчина исчезает сразу. Тот, кто говорит, что ему все равно – везет меня к себе, мы доходим до постели, и… он тоже исчезает. Потому что ему не может быть все равно, что бы он ни говорил. И только процентов пять в моей постели остаются. До утра. Хаха! Потому что утром они все равно сбегают… Представляешь, мне геи иногда предлагали закрыть лицо подушкой, чтобы не видеть мою девочковую внешность. А некоторые, наоборот, предлагают не раздева…
– Прекрати, – резко перебил его Иван, не поднимая глаз.
– Почему?
– Потому, что мне неприятно это слышать.
– Что именно? Что я веду себя, как обычная шлюха, или что меня никто не может приспособить под свои надобности?
– Нет. Я просто ревную. К ним. К тем процентам, которые остаются в твоей постели.
– Но ты тоже сегодня лежал в моей постели, – напомнил Андре.
– Я там просто спал. А они – нет. Я не хочу слышать про своих счастливых соперников, разве это непонятно? И вдруг ты мне начинаешь рассказывать о парнях, доходящих до твоей постели. А я сижу напротив, и меня корежит от того, что им так повезло, а в общении со мной ты напоминаешь холодильник.
– Мы же догово…
– Да пошел он к черту, этот договор, – снова перебил его Иван, – ты что, не видишь? Я не замечаю никого, кроме тебя. Думать не могу ни о ком, кроме тебя. Я хочу на тебя смотреть, я хочу до тебя дотрагиваться. Мне надоело держать себя в рамках этого проклятого договора. Я совершенно точно не могу спокойно слышать твои рассказы про мужчин. Именно твои рассказы меня задевают, понимаешь? У них есть шанс. А у меня нет. У нас же до-го-вор, – издевательски отчеканил мужчина и опять отвернулся к окну. Андре был виден только его профиль. Парень сидел и не понимал: то ли обидеться, то ли рассмеяться. Чувство было как раз пограничное, потому что Андре ярко себе представил Ивана в образе маятника: то его влево качнет. То вправо. То метнется в неуверенность. То без раздумий вопит про свое полное и безоговорочное решение. Смешно ведь…