Суп уже разлили, все желающие поесть орудовали приборами.
– Извините за опоздание, – сказала всем и никому одновременно, а потом попыталась просочиться на свое место.
Но не тут-то было. Питра развалилась на стуле и даже не думала пододвигаться.
– Будь добра, пропусти, пожалуйста.
– А ты разве еще не поужинала? – Она подняла на меня бесстыжие глаза и злобно ухмыльнулась. – А мы думали, уже.
– С чего это? Где я могла поужинать?
– Там, где благодарила за победу.
– Извини, Питра, не понимаю, к чему ты клонишь.
– Не строй из себя дуру, Мари, ты прекрасно поняла, что я имею в виду.
– Вовсе нет.
Я невольно взглянула на присутствующих. В глазах большинства женщин сквозило злорадство, мужчинам было все равно. Только Хелла смотрела с сочувствием, да повариха – с недоумением.
– И, принял градоначальник благодарность? – язвительно спросила Питра. – До или после того, как ушла его жена?
Я от удивления потеряла дар речи.
– Молчишь, гадюка? И правильно, молчи. Такие, как ты должны молчать в приличном обществе и не отсвечивать. Продажная девка!
– Питра, перестань, – сказала Хелла.
– А что Питра, что Питра-то! – возмутилась толстушка. – Разве я неправа? Потаскухам не место среди нас!
Меня взяла такая злость, хоть вой. Хоть оборачивайся и вцепляйся гадине в горло.
Но нельзя. Нельзя, Мари! Нужно действовать по-человечески. Ударить больно, но аккуратно, не выдавая своей сущности.
Я прищурилась и взглянула на Питру.
Так, тарелка уже пуста, смела все до крохи, а вот в кружке еще плещется взвар. Недолго думая, схватила кружку и вылила ей на голову. Затем со всей силы грохнула посудину об стол.
– Остыла, дорогуша? – поинтересовалась я и, не дав ей ответить, добавила. – В моем родном городе говорили: «В чужом глазу соринку видишь, а в своем бревна не замечаешь». Прежде чем винить кого-то в чем-то, подумай об этом. Если ты готова расплачиваться телом за то чтобы попасть на прием, то я нет. И имей в виду, когда в следующий раз откроешь на меня пасть, я ударю. Больно. Сильно. В конце концов, кэре Мошано нет дела, украшает ли лицо одной из ее мастериц синяк. Главное, чтобы руки работали.
Пока толстуха обтекала и переваривала мой ответ, я бесцеремонно перевесилась через нее и взяла свою порцию. Уж лучше есть на углу стола, чем рядом с этой.
Впрочем, спокойно поесть мне не дали. Питра быстро пришла в себя и пошла в атаку.
– Ты… ты… да как ты смеешь?! – завопила она. – Меня… меня… честную женщину!
– Так уж честную?
– Дрянь!
– А ну, хватит! – один из мужчин со всей дури ударил ладонью по столу. Столовая утварь тихонько шепнула «дзынь». – Раскудахтались, будто куры! Поесть спокойно не дают! Идите лупцуйте друг друга где-нибудь в другом месте!