В этой глуши и тиши, Миролюбов наконец-то смог продолжить свою былую мысль об уникальности каждой души. Находятся те, которые не от слишком большого ума начинают рассуждать о происхождении добра и зла, о том, что дозволено и что запретно. Якобы у каждого человека свои понятия о добре и зле, будто люди различны, и потому жить нужно, не измеряя чью-либо нравственность. Тут-то и кроется зловещая вседозволенность, которая губительна для каждого человека. Мыслители такого толка, забывают упомянуть о том, что есть ещё одна шкала, божественная, оный совершенный божественный образ дан каждому человеку ради спасения каждой души. В Богочеловеке Христе находится и истина и правда и справедливость. Христос образ совершенного человека, и совершенного Бога, и к сему Божьему подобию нужно стремиться каждому человеку. Тогда разные мировоззрения станут единым праведным мировоззрением, совершенным, неоспоримым, неизгладимым. Нам дан образец того, какова должна быть мысль души, каковы слова, каковы деяния, вся совокупность добродетелей. Дух Божий установил в Миролюбове завет истинного жития, так его мировоззрение, его идеалы идеально сошлись с заветом Господним, безусловно, его мировоззрение теоретически выстроено, но не реализовано полностью, ибо в нем нет ещё того совершенства целомудрия, совершенства миролюбия, и совершенства смирения. Достичь коих он мечтает, стремясь к оным духовным высотам. Тут либо происходит единение собственного мировоззрения души с заветом Творца, либо в нас уже заложено божественное вероисповедание, только в ком-то сие открывается раньше, у кого-то позже, сие зависит от стремлений души человека. Так одни живут по-христиански невинно с младенчества, другие же только в старшем возрасте вступают на путь просвещения.
Безмятежность живой природы успокаивала сего путника, убаюкивала его мысли. Ведь определение своего жизненного пути весьма непростое мыслительное предприятие. Подобно сему и выбор между супружеством и безбрачием встает перед людьми, когда сохранность девственности указывает на безбрачие человека, либо на готовность его к законному браку. Однако Миролюбов, познав, что девственность есть наивысшая добродетель, никогда бы не смог с нею расстаться. Некогда в его душе образовывались неясные картины иного выбора. И вопрос – а что если бы он женился на девушки, которую любит? Предположим, что они зарегистрировали свой брак, затем обвенчались в храме Божьем, вот они благословлены людьми, затем Господом. Наступает вечер, происходит их первая брачная ночь, они девственно чисты, он нецелованный девственник, и она нецелованная девственница (ибо стыдливость не позволила им целоваться при людях), и по закону человеческому им должно приступить к зачатию, что означает неминуемую гибель девства. Любимая супруга кажется не против сего бесповоротного поступка, оно и понятно, ведь многие женщины только того и желают, как бы забеременеть, лишив тем самым мужчину девственности, отчего она силится обнять своего супруга. А тот тем временем понимает то обстоятельство, что если сейчас поддастся сему соблазну, то тем самым утратит добродетель свою, убьет девственность свою навсегда, затопчет то, что столь бережно он хранил многие десятилетия, берег как зеницу ока. В страхе он отходит от неё, плача от ужаса и страха, дрожа и трепеща всем телом своим, забивается в угол комнаты, не подпуская соблазнительницу к себе. Пускай такую плотскую близость нарекли законной, но для него в данный момент это видится преступлением, он не совершит оное убийство, ибо он любит свою девственность. И супругу свою также любит, которая является орудием убийства его девства. Здесь то и кроется, трагедия сей воображаемой картины возможного будущего. Только он один любит свою девственность, только он один вправе решать, как ему поступить с нею. И он сохранит жизнь девства.