Ладно бы, еще секс был, как в первые дни. Но секс навеки перестал быть волшебным. Макс, деловито и тщательно, месил меня, словно тесто, а я размышляла о бытовухе. Например, – зачем он сделал эти маленькие лампочки в потолке. Или о том, что если каждый раз подсыпать ему в еду немного крысиного яду… что мне надеть на похороны?
Он довел меня. Он меня достал.
Стоя сейчас напротив, глядя в его глаза, я поняла, что я сама виновата. Не нужно было себя обманывать. Его обращение со мной, было унизительным. И мое нежелание признать это, подтачивало меня изнутри. Отбирало крупицы, с таким трудом приобретенной, уверенности. Вся энергия шла на то, чтобы не позволять себе думать, как низко я пала.
Прилипла. Превратилась в половую тряпку. Опустилась до самого плинтуса, лишь бы не признавать, что моя любовь ему не нужна. И все эти его истерики по поводу Кана – всего лишь раздражение усталого мужика, которому больше не к чему прицепиться.
Как я, должно быть, ему противна; какой, должно быть, жалкой ему кажусь. И сразу же стало ясно, почему он мне все подряд запрещает, но ничего не дает взамен. Карточки с вопросами открывались, словно сами собой. И на обратной стороне стояли ответы.
Это помогло мне собраться с силами. Стоило лишь признать, сразу же стало легче. Словно фурункул вскрыли. По крайней мере, сегодня он позволял мне уйти красиво. Оставалось лишь доиграть свою партию.
– Значит, я не могу больше быть твоей девушкой.
Он втянул в себя воздух. Видно, тоже не ожидал, что я так запросто, без соплей соглашусь расстаться. Затем кивнул, решив вести себя, как мужчина. Но не сумел. Прорычал:
– Будут проблемы там – мне даже не звони. Я в гейклуб не поеду.
Я оставила последнее слово за ним. Единственный раз, когда у меня возникли проблемы, решал их вовсе не он.
Мне почему-то почудилось, что Макс прочел мои мысли.
– Ну, Кан-то всяко достойнее меня, чистее и выше!..
– Чище, – сказала я. – Не чистее, а чище.
Пролетев над моей головой, его тарелка разбилась о стену, как наша выдуманная любовь.
«Парни: влюбленные и не очень».
– …Скотт говорил мне: если мужчина хочет тебя, он прогрызет бетонную стену, чтоб до тебя добраться. А Макс? Макс мне даже цветочка не подарил, не то, что подарков. Вот у моей подруги парень, он не просто все дарит ей, он ей еще и деньги дает… Если бы у меня осталось хотя бы капелька смелости, я бы собрала ее в горсть и признала: Макс меня разлюбил, как только понял, что там, за стенкой, кричу не я… У нас нормальный секс бывает только после скандала.
Все это, сбиваясь и путаясь, я рассказывала какому-то хорошенькому, как девочка, мальчику, пока мы с ним танцевали сальсу. Ну, если назвать «сальсой» змееобразные телодвижения, под которые мы то обвивали друг друга, то изгибались рядом, словно две кобры. Мальчика звали Андрей, он был парикмахером. И еще – геем.