Я вспомнила тот день, когда он пришел ко мне в гости. Жар в груди; желание запустить пальцы в его густые гладкие волосы. Его короткий окрик «Не смей!». И его глаза, когда он от меня отшатнулся. Все было тщетно. Не помогли ни пластика, ни Сонечка, ни красивые шмотки. В его глазах я так и осталась сама собой.
– Будь ты проклят, Кан! – сказала я, полыхая стыдом, словно пионерский факел. – В жизни не думала, что я тебе такое скажу, но… Лучше бы тебя грохнули!
Только на остановке, поджидая в толпе 25-ый, я запоздало вспомнила, что забыла в квартире сумку.
На кухне Макс и Сонечка чинно и чопорно пили чай.
Я поздоровалась и, не желая общаться с гостем, прошла прямиком к себе. Его вид за нашим столом был настолько привычным, что до меня не сразу дошло: другая квартира, другие соседи, другие правила.
Затормозив на пути в ванную, я немного поколебалась. Не спросить ли из вежливости, какого хера надо этому мудаку. Но впереди маячил звонок другому и мне нужны были силы. Захватив телефон, я вспомнила, что не знаю номера. А Соня, которая знала, сидела на кухне и пила чай. Может быть, он действительно спал с ней? Может быть, к ней пришел? Может, я вернулась не вовремя?
Вот же гадина! Теперь понятно, почему она так испереживалась тогда, прочитав статью. Недаром она готова была делить со мной только Кана. О Максе даже речи не шло!
Теперь понятно, что хотел сказать Дима.
Чувствуя себя партизаном, со всех сторон окруженным немцами, я приняла душ, покрепче запахнула халатик и принялась расчесывать мокрые волосы. В конце концов, Кан – тоже не идиот. В интеллектуальном плане. Он знает, где я работаю и знает, где я живу. Сам догадается, как быть с сумкой. Денег там почти не было, документы я с собой не ношу… Черт с ним. Поживу немного без телефона.
Дверь отлетела в сторону, оторвав меня от раздумий. Потомок насильников и интеллигентов ворвался в комнату, словно ураган и моя сумка плюхнулась на матрас, как дохлая кошка. Вместе с советом ничего о себе не мнить. Я медленно сложила два и два вместе. Выдохнула с ненавистью:
– Спасибо!
– На здоровье, блядь!
– Дверь за собой закрой!
Макс немедленно закрыл дверь; не с той стороны, с которой требовалось. И сообщил, что мы нуждаемся в разговоре. Мне не хотелось с ним разговаривать. Особенно сейчас, когда я была так несчастна и несправедливо обижена. Но когда в мужчине почти два метра отборных мышц, он имеет право не спрашивать, чего хочет женщина.
– Насчет того, что у Ирки произошло…
О, господи! Почему он – не Дима, который разбирается в бабах лучше, чем гинеколог-психотерапевт? Неужели, Макс ничего не слышал о том, как не имея собственных пенисов, женщины меряются членами своих мужиков? О том моменте, когда девочка вырастает и вместо «Да мой папа/мой старший брат!..», начинает говорить «Мой любовник/муж/парень/экс…».