Генерал повозился с кресле-качалке, от чего оно жалобно скрипнуло.
– Не хмурь свой хорошенький лобик, усадьба в целости и сохранности… Надевай шляпку и поедем кататься с детьми, они давно просят. Хорошо?
– Так уж и быть, Николенька.
Генерал с трудом поднялся и привлёк Божену к себе, поцеловал в висок.
– Как я рад, что тебе больше не надо красить волосы, я так люблю этот лён… О, Божественная…
Он, задыхаясь и краснея лицом, покрывал поцелуями её волосы, щёки и губы…
– Николенька, а как же кататься? – тихо засмеялась Божена.
– Успеется…
***
Что ни день, то наведывается в бывший свой дом Божена, где сейчас расположилась коммуна. Хотя почему бывший? Она по-прежнему считает усадьбу своей, а коммунаров – грабителями. Невидимый дух ходит по дому, по двору, заглядывает в коровник, где бабы доят бурёнок и пеструх, в конюшню, в амбары…
– Разбойники, грабители… – раздаётся её свистящий шёпот.
Доярка настораживается:
– Фрось, ты, что ль, говоришь чего?
– Нет, я молчу.
– Почудилось, значит, – успокаивается баба.
А Божена уже в кухне. На плите в большой медной кастрюле булькает суп, она достаёт из-за корсажа мешочек с высушенными и растёртыми в порошок ядовитыми грибами. Мешочек самый настоящий, стоит его выпустить из рук – и он становится видимым.
Божена высыпает две щепотки в кастрюлю:
– Кушайте на здоровье, гости дорогие, хлеб да соль вам, – говорит она, подражая манере деревенских.
От двух щепоток половина людей заболеет, а вторая половина помрёт. Тогда и уберутся проклятые из усадьбы.
В обед коммунары отведали супа, а к вечеру слегли с отравлением. Бледная как полотно повариха рыдала и клялась, что суп был самым обычным, она сто раз такой готовила.
– Захарыч, вот те крест, я же всё, всё как всегда…
А Божена только хохотала, глядя на муки заболевших.
– То ли ещё будет!
Весь день она была весела, поминутно смеялась. Горничной подарила свою пёструю шаль с яркими розами на чёрном фоне, прошитый золотыми нитями, а няне выбрала из шкатулки серебряное кольцо с уральским самоцветом.
– О, мадам Хелен, это очень дорогая русская шаль, спасибо! – восхитилась Жюли.
Женевьев тоже осталась чрезвычайно довольна подарком. "Мадам сегодня в духе, – подумала она, – это неспроста!"
Чтобы порадовать мужа, Божена выразила желание поехать вместе со всеми завтрашним утром в церковь. Генерал просиял. И оттого, что жена мила и весела, и оттого, что захотела поехать в церковь, и оттого, что здоровье у неё, кажется, идёт на поправку. Он, листая газету, тихонько мурлыкал полечку, которую разучивала с Боженой дочь Маша.
***