4
– Жюли, Жюли! – заволновалась кухарка в белом чепце и фартуке, увидев в кухне мелькнувший подол. – Спроси мадам что готовить на ужин: рябчика или курицу?
– Я не хочу лишний раз попадаться ей на глаза, – испугалась горничная, – вдруг она снова не в духе? Спроси сама.
– Не могу. Когда я захожу в комнаты, она говорит, что теперь всюду воняет кухней… Пригласи мадам сюда, я сама скажу. Дурочка, чего ты боишься?
– Боюсь, злая она… Как посмотрит своими глазищами, так душа в пятки. – Хорошенькая, с пикантным личиком Жюли опустила голову. – Ну хорошо, если ты просишь, то позову…
Она заглянула в гостиную, в детскую.
– Мадмуазель Мари, вы не видели свою матушку?
– Она сказала, что будет читать у себя в комнате, – ответила Маша.
Жюли прошла через коридор к комнате Божены и тихо постучала. Ей не ответили. Горничная приоткрыла створку двери и заглянула в щель.
– Мадам, кухарка просит вас зайти на минуточку… Мадам? – она подошла ближе.
В комнате был полумрак от задёрнутых тяжёлых штор, на столике горели чёрные свечи и лежала раскрытая толстая книга, а мадам Хелена сидела, не шевелясь, и будто спала, но её серые глаза были широко открыты, в них плясали огоньки от пламени свечей.
Жюли стало страшно. И от этого обездвиженного тела, и от стеклянного взгляда, и от чёрных свечей, и от странной книги, в которой она заметила какие-то рисунки в виде кругов и звёзд.
Горничная на цыпочках вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.
– Мадам спит, не стала её будить, я же не сумасшедшая, – сказала Жюли кухарке. – Готовь что хочешь, потом скажешь, что она так решила.
Ей, болтушке и сплетнице, было тяжело держать язык за зубами: это же такая интересная история! А вдруг Хелен колдует? На неё, правда, не похоже, но факты, факты…
Отозвав в сторонку Женевьев, тряся кудряшками, горничная, не жалея красок, передала подробности про спящую мадам, про книгу и про чёрные свечи.
Женевьев слушала с вытаращенными глазами и отвисшей губой, а потом убеждённо сказала:
– Мадам – ведьма, я и раньше подозревала.
– Почему? – изумилась Жюли. – Потому что она злая?
Няня махнула рукой:
– Злая, но не поэтому… ей в церкви всегда дурно. Месье Николя молится и слезами умывается, а на Хелен лица нет, то краснеет, то бледнеет, дышать нечем, ломает её всю. Я сзади стою и всё вижу… А как выйдет – сразу здорова.
– Я теперь ещё больше боюсь, – с дрожью в голосе сказала Жюли, и её хорошенькое личико исказилось от страха, – придётся новое место подыскивать.
Женевьев кое-как успокоила подругу и вернулась в детскую.
"Ну надо же… надо же… – думала она, переодевая малышку, – такая ангельская внешность, такая милая, почти детская улыбка – и занимается колдовством! Интересно, а что это за книга? Есть ли там заклинание на богатство или удачу?"