– Спасибо, мадам, – ещё раз поблагодарила девушка, не смея отказаться.
– Залезь, пожалуйста, на антресоли, там найдёшь плетёную корзину, в ней лежит платье. Забери его себе.
Веря и не веря, Женевьев под немигающим взглядом мадам вышла в коридор, где находились широкие антресоли, и поднялась по массивной лестнице наверх.
Нужная плетёная корзина нашлась в углу, няня открыла крышку и достала из неё нежно-голубое платье, украшенное несколькими рядами кружев по подолу и лифу.
– О, мадам, какая прелесть…
Прижимая ношу к груди, Женевьев стала спускаться с лестницы, держась одной рукой за перила. Вдруг её нога соскользнула со ступеньки, она потеряла равновесие и кубарем полетела с лестницы. Божена молча смотрела, как Женевьев, перевернулась через голову и замерла на полу, а потом спокойным движением подтянула колени к груди. Божена подошла и тронула носком туфли ногу девушки.
– Ну вот и всё, – тихо сказала она, а потом закричала изо всех сил:
– О мон дьё! Женевьев! Николенька! Женевьев упала с лестницы!
Прибежал Николай Григорьевич, опустился на колени, взял несчастную за руку, проверяя пульс:
– Умерла… Бедная девушка… – трагически прошептал он. – Господи, Боженочка, как же это случилось?
– Я велела поискать Женевьев корзину на антресолях, наверно, она оступилась и упала.
Выскочили из кухни Жюли и кухарка, ахнули, закричали от ужаса, заголосили…
– Дайте же простыню, я не хочу, чтобы увидели дети, – бросил Николай Григорьевич.
Вызванный доктор Пётр Аркадьевич констатировал смерть.
– Сломала шею, не повезло девушке, – грустно сказал он.
Доктору пришлось оказывать помощь Божене, которая так расстроилась из-за смерти бедняжки, что слегла в постель, а Жюли так тряслась от рыданий и страха, что пришлось отпаивать её успокоительными каплями.
5
– Не беспокойте меня, – сказала Божена детям и прислуге, – я собираюсь написать несколько писем.
– Хорошо, мадам.
Новая няня Катрин подхватила Майечку и унесла в детскую, несмотря на её протесты.
Божена закрыла дверь на ключ, вынула книгу и чёрные огарки свечей, зажгла их. В сумрачной зашторенной комнате яркие огоньки мерцали, чуть подрагивая, создавая атмосферу таинственности.
И вот она уже в поместье, ходит незримая по комнатам, по бывшей людской, заходит в амбар. Несколько дней назад Божена умертвила лошадь и корову, хоть и жаль было своё добро. Стоя в стороне, она наслаждалась отчаяньем и слезами скотниц, окруживших павшую корову.
– Мало вам… Мой хлеб едят, моё молоко пьют…
Божена достала из корсажа платья мешочек с высушенными мухами и высыпала весь в лари с мукой, не пропустив ни один.